и сложили или совсѣмъ бросили здѣсь; дорогу же скорѣе слѣдовало считать зачатками новаго роскошнаго пути, чѣмъ остатками прежде существовавшаго, судя по состоянію гранита. Далѣе, въ одномъ изъ зигзаговъ ущелья, я увидалъ хорошенькую кумирню, прилѣпленную довольно высоко въ небольшомъ углубленіи подъ навѣсомъ скалъ, въ которыхъ изсѣчена ведущая къ ней лѣстница.
Мой проводникъ, вѣроятно давно приглядѣвшійся ко всѣмъ здѣшнимъ прелестямъ, вовсе не раздѣлялъ моихъ восторговъ и уѣхалъ впередъ, да такъ далеко, что я начиналъ побаиваться, не вздумалъ бы онъ прямо отправиться на станцію, не дожидаясь меня; боялся же я потому, что уже наступали сумерки, а дорога была дурная, — мѣстность малонаселенная. Я усталъ идти, и хотѣлъ сѣсть на лошадь, но, держа въ рукахъ разныя дорожныя принадлежности, никакъ не могъ этого сдѣлать безъ посторонней помощи, и потому долженъ былъ идти пѣшкомъ, пока не встрѣчу кого-нибудь. На пути попалась одна деревня, стоявшая на другомъ берегу ручья, и я, увидавъ тамъ одного изъ туземцевъ, подозвалъ его къ себѣ и знаками попросилъ подержать мою лошадь и вещи, пока я сяду; онъ исполнилъ все съ видимымъ удовольствіемъ совершенно просто, и ничего не потребовалъ за услугу. Ѣду теперь на лошади, спѣшу, но ускорить ея ходъ и думать было нечего; а небо все темнѣло, — приближалась ночь. Въ каждомъ поворотѣ я ожидалъ конца ущелью, въ каждой деревнѣ надѣялся обрѣсти станцію, но никакихъ примѣтъ такой станціи не появлялось и отъ этого напряженнаго ожиданія дорога казалась только длиннѣе и время тянулось медленнѣе. Меня, кромѣ того, смущало исчезновеніе моего проводника: вѣдь въ потьмахъ легко сбиться съ пути, а въ такой мѣстности и въ пропасть оборваться недолго. Наконецъ онъ неожиданно очутился передо мною, выйдя изъ одного дома, въ которомъ, я думалъ, мои спутники расположились на ночлегъ; но я напрасно обрадовался, потому что, оказалось, проводникъ только присѣлъ, чтобъ дождаться меня, и когда я поровнялся съ домомъ, онъ сѣлъ на свою лошадь и что-то говоря, поѣхалъ впереди меня. Мнѣ хотѣлось его спросить, гдѣ же станція, далеко ли еще до нея, но я еще ничего ее зналъ по-китайски и, покоряясь своему положенію, ѣхалъ молча.
Дорога становилась все труднѣе и ужаснѣе; собственно даже дороги не было никакой: — почва, по которой мы ѣхали,
