камъ; головы были повязаны черными платками на подобіе турецкой чалмы небольшого размѣра. Они встрѣтили насъ съ добродушными улыбками и, пропустивъ въ ворота, послѣдовали за нами. Черезъ нѣсколько шаговъ мы подъѣхали къ другкмъ боковымъ воротамъ, за которыми открылся большой чистый дворъ, и въ глубинѣ его стоялъ маленькій и низенькій домикъ начальника, а по бокамъ двора расположены солдатскія казармы. Начальникъ лагеря съ своимъ помощникомъ вышли на крытое крылечко своего дома и стояли въ ожиданіи насъ, пока мы шагомъ проѣзжали довольно длинный дворъ. Не доѣзжая нѣсколькихъ шаговъ, мы сошли съ лошадей и подошли къ нимъ пѣшкомъ, поздоровались по европейскому обычаю за руку и вошли въ комнату, гдѣ тотчасъ явились чай и лакомства, состоявшія изъ русскаго мармелада. Разговоръ былъ труденъ, потому что переводчикъ нашъ чистосердечно признавался, что ему по-китайски говорить трудно и все увѣрялъ, что за то онъ отлично знаетъ монгольскій азыкъ; но это „за то“ весьма мало утѣшало меня. Кой-какъ обмѣнявшись немногими словами о направленіи и дальности нашего путешествія, о медленности движеніи въ Китаѣ въ сравненіи съ быстрою ѣздою по желѣзнымъ дорогамъ, о которыхъ мандаринъ зналъ по слухамъ и о небезопасности предстоящаго пути, мы уже почувствовали себя въ затруднительномъ положеніи. — Начальникъ имѣлъ, повидимому, веселый общительный характеръ; его лицо, голосъ и манеры были весьма симпатичны; держалъ онъ себя просто, и говорилъ, что людямъ военнымъ не къ лицу излишнія церемоніи. Такъ какъ разговоръ не пошелъ на ладъ, то онъ сталъ показывать намъ разныя европейскія вещи, интересныя для него, но вовсе незанимательныя для насъ, напримѣръ револьверъ, полученный въ подарокъ отъ кого-то изъ русскихъ, часы, бинокль и т. п. Затѣмъ хотѣли приступить къ маневрамъ, но оказалось, что отъ губернатора не было получено на это разрѣшенія, и начальникъ лагеря предложилъ намъ посмотрѣть упражненіе солдата въ дѣйствіи холоднымъ оружіемъ и приказалъ дать сигналъ. Мы вышли на крыльцо. Два трубача взошли на стѣну и положилъ на ея парапетъ свои длинныя трубы, обративъ ихъ къ полю, сыграли сигналъ, состоявшій только изъ двухъ протяжныхъ, нѣсколько дрожащихъ нотъ, и повторили его три раза. Солдаты зашевелились, какъ муравьи потревоженной кочки; они бѣжали со всѣхъ сторонъ изъ дверей и закоулковъ и собирались на главномъ
