На слѣдующей станціи мы увидали ламскій монастырь, и трудно передать, до какой степени пріятно встрѣтить среди такой мертвой земли, какъ Гоби, подобный оживленный уголокъ. Впрочемъ, спѣшу прибавить, что онъ только по сравненію съ пустыней показался мнѣ оживленнымъ, только потому что мои глаза уже отвыкли отъ всего, кромѣ неба, безотрадной земли, да лицъ моихъ спутниковъ среди обычной обстановки поѣзда, т.‑е. телѣгъ, лошадей и верблюдовъ. Только-что мы пріѣхали и вошли въ приготовленныя для насъ юрты, какъ послѣднія обступила толпа монголовъ, по преимуществу бритоголовыхъ, то-есть духовныхъ, — ламъ. Эти ламы были не изъ большихъ, а потому вовсе не рисовались своимъ величіемъ, подобно ургинскимъ, а держали себя такъ же просто и наивно, какъ и обыкновенные монголы. Послѣднихъ тоже собралось не мало, и я очень обрадовался этой интересной, пестрой толпѣ, жадной до всякаго рода новыхъ впечатлѣній. Все свое имъ надоѣло, а все новое и невиданное приводило въ ребяческое изумленіе. Тутъ опять пришлось играть первую роль такимъ предметамъ, какъ зажигательное стекло, бумага и карандашъ, гуттаперчевый стаканъ, бинокль, складной стулъ, надувающаяся подушка и т. п., которые дѣлались по-очереди предметомъ общаго вниманія, удивленія и восторга. Эти вещи оказывали мнѣ ту услугу, что, привлекая къ себѣ зрителей, давали мнѣ возможность близко разсматривать ихъ и иногда срисовывать. Я жалѣлъ только о томъ, что времени было мало: его казалось тѣмъ менѣе, чѣмъ больше было матеріала для изученія. Какихъ не встрѣчалось здѣсь типовъ и костюмовъ! Сколько проходило передъ глазами различныхъ оригинальныхъ сценъ! Многіе изъ ламъ были въ однихъ юбкахъ, стянутыхъ на туловищѣ поясомъ, за который воткнутъ столовый приборъ, китайскаго издѣлія — съ ножомъ, ложкой и палочками, но больше какъ украшеніе, потому что ножъ еще употребляется въ дѣло, а палочками монголъ почти никогда не ѣстъ; онъ предпочитаетъ имъ собственную пятерню, которую запускаетъ во всякія кушанья, потомъ облизываетъ ее и вытираетъ объ голову или объ халатъ, a вмѣсто ложки находить болѣе удобною чашку, вѣроятно, какъ скорѣе достигающую цѣли. Вотъ пришелъ лама, задрапированный плащомъ, причемъ одна рука и плечо оставлены голыми; другіе въ обыкновенныхъ халатахъ или же просто прикрыты кускомъ какой-нибудь ткани, безъ всякой претензіи на щегольство, а только изъ скромности. Такъ какъ большая часть
