Перейти к содержанию

Страница:Пёстрые рассказы (Чехов, 1886).djvu/11

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


какъ тяжелая пуля. Вася ушелъ, чтобы возвратиться поздно ночью въ нетрезвомъ видѣ, какъ возвращался онъ вчера, третьяго дня… всегда… Опять она будетъ мечтать, опять на лицѣ его мелькнетъ омерзѣніе.

— Незачѣмъ писать дядѣ! вздыхаетъ она.


Тот же текст в современной орфографии

как тяжелая пуля. Вася ушел, чтобы возвратиться поздно ночью в нетрезвом виде, как возвращался он вчера, третьего дня… всегда… Опять она будет мечтать, опять на лице его мелькнет омерзение.

— Незачем писать дяде! — вздыхает она.


ДОБРОДѢТЕЛЬНЫЙ КАБАТЧИКЪ.
(плачъ оскудѣвшаго).
— «Подай, голубчикъ, холодненькой закусочки… Ну и… водочки…»
(Надгробная эпитафія).

Сижу теперь, тоскую и мудрствую.

Во время оно въ родовой усадьбѣ моей были куры, гуси, индѣйки — птица глупая, неразсудительная, но весьма и весьма вкусная. На моемъ конскомъ заводѣ плодились и размножались «ахъ вы, кони мои, кони»… мельницы не стояли безъ дѣла, копи уголь давали, бабы малину собирали. На десятинахъ преизбыточествовали флора и фауна, хочешь — ѣшь, хочешь — зоологіей занимайся… Можно было и въ первомъ ряду посидѣть, и въ картишки поиграть, и содержаночкой похвастать…

Теперь не то, совсѣмъ не то!

Годъ тому назадъ, на Ильинъ день, сидѣлъ я у себя на террасѣ и тосковалъ. Передо мной стоялъ чайникъ, засыпанный рублевымъ чаемъ… На душѣ кошки скребли, ревѣть хотѣлось…

Я тосковалъ и не замѣтилъ, какъ подошелъ ко мнѣ Ефимъ Цуцыковъ, кабатчикъ, мой бывшій крѣпостной. Онъ подошелъ и почтительно остановился возлѣ стола.

— Вы бы приказали, баринъ, крышу выкрасить! сказалъ


Тот же текст в современной орфографии
ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ КАБАТЧИК.
(плач оскудевшего).
— «Подай, голубчик, холодненькой закусочки… Ну и… водочки…»
(Надгробная эпитафия).

Сижу теперь, тоскую и мудрствую.

Во время оно в родовой усадьбе моей были куры, гуси, индейки — птица глупая, нерассудительная, но весьма и весьма вкусная. На моем конском заводе плодились и размножались «ах вы, кони мои, кони»… мельницы не стояли без дела, копи уголь давали, бабы малину собирали. На десятинах преизбыточествовали флора и фауна, хочешь — ешь, хочешь — зоологией занимайся… Можно было и в первом ряду посидеть, и в картишки поиграть, и содержаночкой похвастать…

Теперь не то, совсем не то!

Год тому назад, на Ильин день, сидел я у себя на террасе и тосковал. Передо мной стоял чайник, засыпанный рублевым чаем… На душе кошки скребли, реветь хотелось…

Я тосковал и не заметил, как подошел ко мне Ефим Цуцыков, кабатчик, мой бывший крепостной. Он подошел и почтительно остановился возле стола.

— Вы бы приказали, барин, крышу выкрасить! — сказал