clericos non sunt magis magnos sapientes[1]. Столько зайцевъ, какъ въ нынѣшнемъ году, еще не видано. Какъ я ни старался, а не могъ достать ни ястреба, ни сокола. Господинъ де-ла-Белоньеръ обѣщалъ мнѣ балабана, но, какъ онъ мнѣ недавно написалъ, тотъ заболѣлъ одышкой. Куропатки насъ въ этомъ году одолѣютъ. Но мнѣ никакого удовольствія не доставляетъ брать птицъ въ силки; если я не бѣгаю, не двигаюсь, я нездоровъ. Правда, что, перескакивая черезъ изгороди и кусты, я рву свою рясу на клочки. Я добылъ славную борзую собаку. Нортъ меня побери, если хоть одинъ заяцъ уйдетъ отъ нея. Лакей велъ ее къ г. де-Молевріе; я ее стибрилъ. Что, худо я сдѣлалъ?
— Нисколько, братъ Жанъ, — отвѣчалъ Гимнастъ, — нисколько, клянусь всѣми чертями, нисколько!
_p._83.png)
— Итакъ, за здоровье чертей если только они существуютъ! И, Богомъ клянусь, зачѣмъ борзая собака хромому? Клянусь ему пріятнѣе, если онъ получитъ въ подарокъ пару добрыхъ воловъ, — сказалъ монахъ.
— Какъ, — замѣтилъ Понократъ, — вы прибѣгаете къ божбѣ, братъ Жанъ?
— Только ради краснорѣчія, — отвѣчалъ монахъ. Это цвѣты цицероновской реторики.
- ↑ Отцы церкви въ большинствѣ случаевъ не великіе ученые.
clericos non sunt magis magnos sapientes[1]. Столько зайцев, как в нынешнем году, еще не видано. Как я ни старался, а не мог достать ни ястреба, ни сокола. Господин де ла Белоньер обещал мне балабана, но, как он мне недавно написал, тот заболел одышкой. Куропатки нас в этом году одолеют. Но мне никакого удовольствия не доставляет брать птиц в силки; если я не бегаю, не двигаюсь, я нездоров. Правда, что, перескакивая через изгороди и кусты, я рву свою рясу на клочки. Я добыл славную борзую собаку. Норт меня побери, если хоть один заяц уйдет от неё. Лакей вел ее к г. де Молеврие; я ее стибрил. Что, худо я сделал?
— Нисколько, брат Жан, — отвечал Гимнаст, — нисколько, клянусь всеми чертями, нисколько!
— Итак, за здоровье чертей если только они существуют! И, Богом клянусь, зачем борзая собака хромому? Клянусь ему приятнее, если он получит в подарок пару добрых волов, — сказал монах.
— Как, — заметил Понократ, — вы прибегаете к божбе, брат Жан?
— Только ради красноречия, — отвечал монах. Это цветы цицероновской риторики.
— Какъ добрый христіанинъ, — сказалъ Евдемонъ, — я дивлюсь тому, какъ этотъ монахъ прилично себя держитъ. Да и всѣхъ насъ онъ поражаетъ. И
- ↑ Отцы церкви в большинстве случаев не великие ученые.
— Как добрый христианин, — сказал Евдемон, — я дивлюсь тому, как этот монах прилично себя держит. Да и всех нас он поражает. И
