именно — жена васъ опозоритъ, наставитъ вамъ рога, отдавшись другому и забеременѣвъ отъ него; она же васъ и ограбитъ, она же васъ и изобьетъ, поранитъ и искалѣчитъ ваше тѣло.
— Вы столько же понимаете въ толкованіи этихъ предсказаній, сколько свинья въ апельсинахъ, — отвѣчалъ Панургъ. Не взыщите, если я такъ говорю. Я немного разсердился. Совсѣмъ противное будетъ вѣрно. Старуха говоритъ: «Какъ боба не видать, если его не вытащить изъ скорлупы», такъ и моя добродѣтель и мое совершенство не будутъ узнаны, если я не женюсь. Сколько разъ слышалъ я, какъ вы говорили, что судья и званіе обличаютъ человѣка и показываютъ, что у него скрывается подъ платьемъ. Другими словами, что человѣка не распознаешь и не узнаешь, чего онъ стоитъ, пока не увидишь его въ дѣлѣ. Пока знаешь человѣка только какъ частное лицо, нельзя быть увѣреннымъ въ его личности, подобно тому, какъ нельзя узнать боба, пока онъ находится въ скорлупѣ. Вотъ вамъ смыслъ перваго параграфа. Въ противномъ случаѣ вы должны будете утверждать, что честь и доброе имя хорошаго человѣка зависятъ отъ дурного поведенія гулящей бабы. Во второмъ параграфѣ говорится: Жена моя сдѣлается брюхата — что, конечно, считается главнымъ счастіемъ въ супружествѣ, — не мною. Чортъ побери, понятное дѣло! Она будетъ брюхата маленькимъ ребеночкомъ; я уже люблю его отъ души и въ восхищеніи отъ него. Это будетъ мой любимчикъ. Слушая его младенческій лепетъ, я пребуду равнодушнымъ ко всѣмъ непріятностямъ въ мірѣ. Да будетъ благословенна старуха! Мнѣ хочется назначить ей хорошую ренту въ Сальмингондинуа, но не подвижную, какъ какіе-нибудь полоумные бакалавры, а незыблемую, какъ славные доктора-регенты. Или же вы хотите, чтобы жена моя меня носила во чревѣ? Зачала? Родила меня? И чтобы
именно — жена вас опозорит, наставит вам рога, отдавшись другому и забеременев от него; она же вас и ограбит, она же вас и изобьет, поранит и искалечит ваше тело.
— Вы столько же понимаете в толковании этих предсказаний, сколько свинья в апельсинах, — отвечал Панург. Не взыщите, если я так говорю. Я немного рассердился. Совсем противное будет верно. Старуха говорит: «Как боба не видать, если его не вытащить из скорлупы», так и моя добродетель и мое совершенство не будут узнаны, если я не женюсь. Сколько раз слышал я, как вы говорили, что судья и звание обличают человека и показывают, что у него скрывается под платьем. Другими словами, что человека не распознаешь и не узнаешь, чего он стоит, пока не увидишь его в деле. Пока знаешь человека только как частное лицо, нельзя быть уверенным в его личности, подобно тому, как нельзя узнать боба, пока он находится в скорлупе. Вот вам смысл первого параграфа. В противном случае вы должны будете утверждать, что честь и доброе имя хорошего человека зависят от дурного поведения гулящей бабы. Во втором параграфе говорится: Жена моя сделается брюхата — что, конечно, считается главным счастьем в супружестве, — не мною. Чёрт побери, понятное дело! Она будет брюхата маленьким ребеночком; я уже люблю его от души и в восхищении от него. Это будет мой любимчик. Слушая его младенческий лепет, я пребуду равнодушным ко всем неприятностям в мире. Да будет благословенна старуха! Мне хочется назначить ей хорошую ренту в Сальмингондинуа, но не подвижную, как какие-нибудь полоумные бакалавры, а незыблемую, как славные доктора-регенты. Или же вы хотите, чтобы жена моя меня носила во чреве? Зачала? Родила меня? И чтобы
