онъ бормоталъ всѣ молитвы и такъ старательно выговаривалъ ихъ, что ни одного слова не пропадало. По выходѣ изъ церкви ему привозили на телѣгѣ, запряженной волами, кучу четокъ Св. Клода, которыя были такъ крупны, какъ человѣческія головы, и онъ, прохаживаясь по монастырямъ, галлереямъ или по саду, читалъ больше молитвъ, чѣмъ шестнадцать отшельниковъ.
_p._49.png)
Затѣмъ учился съ добрыхъ полчаса, уставясь глазами въ книгу, но (какъ говоритъ шутъ) душа его находилась на кухнѣ.
Обильно помочившись, садился за столъ. И такъ какъ по натурѣ онъ былъ флегматикъ, то начиналъ обѣдъ съ нѣсколькихъ дюжинъ окороковъ ветчины, копченыхъ языковъ, колбасъ, сосисокъ и другихъ предвозвѣстниковъ
он бормотал все молитвы и так старательно выговаривал их, что ни одного слова не пропадало. По выходе из церкви ему привозили на телеге, запряженной волами, кучу четок Св. Клода, которые были так крупны, как человеческие головы, и он, прохаживаясь по монастырям, галереям или по саду, читал больше молитв, чем шестнадцать отшельников.
Затем учился с добрых полчаса, уставясь глазами в книгу, но (как говорит шут) душа его находилась на кухне.
Обильно помочившись, садился за стол. И так как по натуре он был флегматик, то начинал обед с нескольких дюжин окороков ветчины, копченых языков, колбас, сосисок и других предвозвестников
