что оказывалъ еыу сопротивленіе, на томъ онъ испытывалъ силу своихъ мускуловъ. Онъ пробивалъ имъ грудь и сердце, а другихъ билъ по ребрамъ, повреждалъ имъ желудокъ, и они скоропостижно умирали; третьихъ такъ сильно колотилъ по пупку, что изъ нихъ выпадали кишки; наконецъ, четвертыхъ такъ сильно билъ по ягодицамъ, что пробивалъ задній проходъ.
Повѣрьте, что то было самое ужасное зрѣлище, какое когда-либо было видано.
Одни кричали: «Св. Варвара!»; другіе: «Св. Георгій!»; третьи: «Святая Не тронь меня!»; четвертые: «Божія Матерь Кюно[1],» «Лорето», «Благой вѣсти», «Лену»[2], «Ривьеры»[3]. Кто поручалъ себя молитвамъ Св. Іакова, кто святому савану Шамбери, который, однако, три мѣсяца спустя сгорѣлъ до тла, такъ что отъ него не удалось спасти ни одной ниточки. Кто призывалъ Кадуена, кто Св. Іоанна Анжелійскаго, кто Св. Евтропія, кто Св. Месмуса Шинонскаго, кто Св. Мартина Кандскаго и тысячу другихъ святыхъ.
Одни умирали, не говоря ни слова. Другіе много говорили, но не умирали. Кто умиралъ, разговаривая. Кто разговаривалъ, умирая. Иные громко каялись въ грѣхахъ и кричали: «Confiteor, Miserere, In manus».
Такъ громки были вопли раненныхъ, что настоятель аббатства вышелъ со всѣми своими монахами. И эти послѣдніе, увидавъ столько бѣдныхъ людей, убитыхъ въ виноградникѣ и раненыхъ на смерть, стали исповѣдывать нѣкоторыхъ изъ нихъ.
Но въ то время какъ священники занимались исповѣдью, неважные монашки побѣжали туда, гдѣ находился братъ Жанъ, и спросили его, не помочь ли ему?
Онъ отвѣчалъ на это: пусть они пришибутъ тѣхъ, которые валяются на землѣ.
И вотъ, повѣсивъ свои большія мантіи на шпалеры, они стали приканчивать тѣхъ, кого онъ ранилъ. И, знаете ли, какимъ оружіемъ? Тѣми ножиками, какими малые дѣти въ нашей мѣстности чистятъ орѣхи. Затѣмъ братъ Жанъ съ палкой въ рукахъ пошелъ къ бреши, проломанной непріятелемъ. Иные изъ монашковъ разнесли знамена и значки по кельямъ, чтобы надѣлать изъ нихъ подвязокъ. Но когда тѣ изъ побѣжденныхъ, которые исповѣдывались, хотѣли тоже пройти черезъ брешь, монахъ убивалъ ихъ палкой, говоря:
— Вотъ эти уже исповѣдались и раскаялись; они получили отпущеніе грѣховъ и попадутъ прямо въ рай.
Такимъ образомъ, благодаря его храбрости, были поражены всѣ тѣ изъ непріятельской арміи, которые проникли въ виноградникъ, въ числѣ тринадцати тысячъ шестисотъ двадцати двухъ человѣкъ, не считая, само собой разумѣется, женщинъ и дѣтей. Самъ Можисъ[4], пустынникъ, не побивалъ смѣлѣе сарациновъ своимъ кистенемъ, — какъ это описывается въ дѣяніяхъ четырехъ сыновъ Аймона, — чѣмъ нашъ монахъ своихъ враговъ палкой съ крестомъ.
- ↑ Пріоратъ близъ Сомюра.
- ↑ Въ Турской епархіи.
- ↑ Село близъ Шинона.
- ↑ Двоюродный братъ дѣтей Аймона; онъ сопровождалъ Рсжинальда въ Палестину.
что оказывал еыу сопротивление, на том он испытывал силу своих мускулов. Он пробивал им грудь и сердце, а других бил по ребрам, повреждал им желудок, и они скоропостижно умирали; третьих так сильно колотил по пупку, что из них выпадали кишки; наконец, четвертых так сильно бил по ягодицам, что пробивал задний проход.
Поверьте, что то было самое ужасное зрелище, какое когда-либо было видано.
Одни кричали: «Св. Варвара!»; другие: «Св. Георгий!»; третьи: «Святая Не тронь меня!»; четвертые: «Божия Матерь Кюно[1],» «Лорето», «Благой вести», «Лену»[2], «Ривьеры»[3]. Кто поручал себя молитвам Св. Иакова, кто святому савану Шамбери, который, однако, три месяца спустя сгорел до тла, так что от него не удалось спасти ни одной ниточки. Кто призывал Кадуена, кто Св. Иоанна Анжелийского, кто Св. Евтропия, кто Св. Месмуса Шинонского, кто Св. Мартина Кандского и тысячу других святых.
Одни умирали, не говоря ни слова. Другие много говорили, но не умирали. Кто умирал, разговаривая. Кто разговаривал, умирая. Иные громко каялись в грехах и кричали: «Confiteor, Miserere, In manus».
Так громки были вопли раненных, что настоятель аббатства вышел со всеми своими монахами. И эти последние, увидав столько бедных людей, убитых в винограднике и раненых на смерть, стали исповедывать некоторых из них.
Но в то время как священники занимались исповедью, неважные монашки побежали туда, где находился брат Жан, и спросили его, не помочь ли ему?
Он отвечал на это: пусть они пришибут тех, которые валяются на земле.
И вот, повесив свои большие мантии на шпалеры, они стали приканчивать тех, кого он ранил. И, знаете ли, каким оружием? Теми ножиками, какими малые дети в нашей местности чистят орехи. Затем брат Жан с палкой в руках пошел к бреши, проломанной неприятелем. Иные из монашков разнесли знамена и значки по кельям, чтобы наделать из них подвязок. Но когда те из побежденных, которые исповедывались, хотели тоже пройти через брешь, монах убивал их палкой, говоря:
— Вот эти уже исповедались и раскаялись; они получили отпущение грехов и попадут прямо в рай.
Таким образом, благодаря его храбрости, были поражены все те из неприятельской армии, которые проникли в виноградник, в числе тринадцати тысяч шестисот двадцати двух человек, не считая, само собой разумеется, женщин и детей. Сам Можис[4], пустынник, не побивал смелее сарацинов своим кистенем, — как это описывается в деяниях четырех сынов Аймона, — чем наш монах своих врагов палкой с крестом.
Пока монахъ справлялся, какъ мы разсказали, съ тѣми, кто забрался въ виноградникъ, Пикрошоль поспѣшно перешелъ бродъ Ведъ со своимъ войскомъ и напалъ на Ла-Рошъ-Клермо, гдѣ не встрѣтилъ никакого сопротивленія, и, такъ какъ уже наступила ночь, онъ рѣшилъ переночевать въ городѣ вмѣстѣ съ войскомъ и дать улечься своему мучительному гнѣву. На утро онъ взялъ приступомъ болверки и крѣпость, укрѣпилъ ее, снабдилъ военными припасами, путемъ реквизиціи, замысливъ искать здѣсь убѣжища въ случаѣ, если бы подвергся
- ↑ Приорат близ Сомюра.
- ↑ В Турской епархии.
- ↑ Село близ Шинона.
- ↑ Двоюродный брат детей Аймона; он сопровождал Рсжинальда в Палестину.
Пока монах справлялся, как мы рассказали, с теми, кто забрался в виноградник, Пикрошоль поспешно перешел брод Вед со своим войском и напал на Ла-Рош-Клермо, где не встретил никакого сопротивления, и, так как уже наступила ночь, он решил переночевать в городе вместе с войском и дать улечься своему мучительному гневу. На утро он взял приступом болверки и крепость, укрепил ее, снабдил военными припасами, путем реквизиции, замыслив искать здесь убежища в случае, если бы подвергся
