по ночам устраивались, под предводительством местного служителя культа, крестные ходы то вокруг села, а то и всего прихода. Из Шенкурского уезда, Арханг. губ., пишут, что на местах, в целях борьбы с сыпняком местные попы совершали „чрезвычайные“ церковные службы, на которые особыми приглашениями созывали всю округу.
В селе Ново-Сергиевке был придуман для борьбы с тифом следующий религиозный обряд: 12 сельских девушек запрягались парами в плуг, везли его по улицам и пели „святый Боже“, а одна из женщин держала плут с кнутом в руках, погоняла девиц и кричала „аминь“.
Пользы от этих крестных ходов и „чрезвычайных“ молений, конечно, не было никакой. Более того: собираясь целыми сотнями, крестьяне естественно передавали заразу друг другу, и эпидемия тифа принимала, таким образом, еще более грозные размеры.
Для поповских карманов, конечно, это выгодно, а крестьянам все же было бы полезнее на те деньги, которые они по простоте душевной передают попам, пригласить врача, в крайнем случае фельдшера, и устроить в волости хотя бы небольшую больничку.
Пытавшийся совместить явно несовместимое, коммунистическую мораль со старым, рабским, отжившим свой век христианским мировоззрением, пензенский архиепископ Владимир, кажется, потерпел в Пензе фиаско, ибо пролетариату никакие культы, и в их числе даже причесанное и приспособленное к духу нового времени православие, абсолютно не нужны, а кулаки, купцы и спекулянты пошли га самым черносотенным, старорежимным епископом Иоанном.
Насколько сильно приспосабливал свою церковь архиепископ Владимир к новому строю, можно судить по следующим пунктам опубликованной им программы. Эти пункты выясняют отношение новой церкви к мощам и к гражданской войне.
„Нова“ церковь, — говорится в программе, -вполне солидарна с рабоче-крестьянской власть в том, что, учение о мощах является корыстный обманом, при помощи которого князья церкви эксплуатировали простой народ, привыкший больше верить рукам, чем глазам. Новая церковь готова принять, все меры к дальнейшему разоблачению этого обмана“. По вопросу о гражданской войне Владимир пишет: „христианство отрицает всякое кровопролитие и стремится к насаждению вечного мира, но оно не отрицает классовых различий и классовой борьбы. Православная церковь сама борется против угнетения слабых сильными. С точки зрения истинного православия гражданская война является одновременно неизбежным злом и единственным средством достижения целей общенародного государства“.
Само по себе образование новой пензенской церкви, как бы мертворожденно оно ни было, произвело в церковных кругах все же некоторый переполох.
Какие формы примет еще неопределенно наметившийся в русской церкви раскол, сказать пока трудно, но ясно одно: никаких живых сил, способных создать значительное движение, в русской церкви нет.
Революция одерживает блестящие победы не только на военных фронтах, но только на трудовом фронте, но и на фронте церковном.
Главная сила реакции и затемнения, так долго служившая государственной машине в целях эксплоатации трудящихся, жреческая каста сейчас за полной ненадобностью сдается в архив. Она умирает в собственных судорогах без активного вмешательства в ее внутреннюю жизнь Советской власти.
Провинциальные газеты полны заявлениями служителей культа о том, что они оставляют ряды последователей „святейшего“ Тихона и готовы работать на укрепление Советского строя.
Расслоение духовенства идет вперед, таким образом, быстрыми шагами. Из церкви бегут дьячки, диакона, священники, монахи и иеромонахи, протоиереи и архимандриты, даже епископы.
Этих сообщений, очень много, в все они в достаточной „мере характерны. Подробный, более или менее систематический очерк, в который постараемся собрать, по возможности письма бывших „духовных, отцов“, мы дадим в одном из ближайших номеров журнала, а пока ограничимся теми сообщениями, которые принесла нам последняя почта только за 20 дней.
В „Боровичские Известия“ прислал письмо быв. диакон Лебедев. Он пишет:
„В конце 1918 года мною был снят
