люстій, Цезарь и многіе другіе. Онъ искалъ средствъ поправить свои денежныя дѣла, но и тутъ поступалъ не въ примѣръ честнѣе прочихъ. Не забудемъ, онъ былъ преторомъ въ Африкѣ и ничего не нажилъ, тогда какъ тотъ-же Саллюстій во время управленія ею въ качествѣ проконсула успѣлъ награбить огромное состояніе. И Саллюстій, и Цицеронъ въ одинъ голосъ говорятъ, что Катилина пріучилъ себя ко всевозможнымъ лишеніямъ, а это доказываетъ, что онъ не былъ изнѣженнымъ мотомъ. Катилина велъ развратную жизнь; но молва объ его дурномъ поведеніи могла быть преувеличена, въ чемъ сознается и Саллюстій. Онъ убилъ свою жену; но объ этомъ упоминаетъ одинъ только Цицеронъ. Катилину упрекали въ томъ, что онъ набралъ въ свою шайку всякую сволочь, однако въ этомъ отношеніи онъ ничѣмъ не отличался отъ авантюристовъ — Марія, Суллы, Цезаря, Помпея; онъ только потворствовалъ грязнымъ наклонностямъ людей, не задумывавшихся ни передъ какими преступленіями. По своему уму, — ума въ немъ не отрицаетъ ни одинъ изъ его антагонистовъ — онъ могъ-бы стоять во главѣ государства; но зависть сенаторской олигархіи загораживала дорогу даровитой личности, рѣзко выдѣлявшейся среди бездарностей; онъ хотѣлъ добиться консульства путемъ мирнымъ, а не путемъ насилія и крови, — его оттолкнули, и въ его душѣ родилась та неумолимая ненависть къ людямъ, не цѣнившимъ ни ума, ни дарованій, которая впослѣдствіи погубила его… Историки Катилины не поняли его истиннаго характера, — называла-же, напр., нѣмецкая печать 60-хъ годовъ Бисмарка Катилиной — не поняли, сколько благородной рѣшимости было, въ немъ, когда онъ предпочелъ умереть съ оружіемъ въ рукахъ, нежели быть рабомъ знати. Онъ взялся за мечъ по необходимости и стоитъ недосягаемо выше Марія или Суллы. Начинается возстаніе. Сенатъ хочетъ дѣйствовать под-
