— Я изъ Понуровки; я двадцать лѣтъ ямщикомъ и за эти двадцать лѣтъ, можетъ быть, тысячу разъ проѣхалъ отъ Стародуба до Понуровки и отъ Понуровки до Стародуба. Я каждый кустикъ, каждую кочку на этомъ разстояніи знаю прекрасно; и про мѣста здѣсь всякія знаю преданія.
Воспользовавшись гадкою дорогой на плотинѣ, онъ слѣзъ съ облучка перекладной, началъ поправлять сбрую лошадей и, указывая кнутомъ на гадкую греблю съ мостикомъ, сказалъ: а знаете ли вы, какая эта гребля?
Это Вербица, а прежде называлась Путятна. Мнѣ разсказывалъ мой старый дѣдъ, что много сотенъ лѣтъ тому назадъ здѣсь былъ хуторъ Лупанецъ, принадлежавшій Стародубскому воеводѣ Карамышеву. Эта рѣчка была запружена большою плотиной, на которой стоялъ млынокъ. По другую сторону плотины, налѣво стоялъ большой будынокъ окруженный большимъ фруктовымъ садомъ. Много было вокругъ хозяйственныхъ построекъ, а на выѣздѣ съ плотины стоялъ колодезь съ журавлемъ, славившійся далеко въ окрестности своей хорошей водой. Возлѣ него часто оста-
— Я из Понуровки; я двадцать лет ямщиком и за эти двадцать лет, может быть, тысячу раз проехал от Стародуба до Понуровки и от Понуровки до Стародуба. Я каждый кустик, каждую кочку на этом расстоянии знаю прекрасно; и про места здесь всякие знаю предания.
Воспользовавшись гадкою дорогой на плотине, он слез с облучка перекладной, начал поправлять сбрую лошадей и, указывая кнутом на гадкую греблю с мостиком, сказал: а знаете ли вы, какая эта гребля?
Это Вербица, а прежде называлась Путятна. Мне рассказывал мой старый дед, что много сотен лет тому назад здесь был хутор Лупанец, принадлежавший Стародубскому воеводе Карамышеву. Эта речка была запружена большою плотиной, на которой стоял млынок. По другую сторону плотины, налево стоял большой будынок окруженный большим фруктовым садом. Много было вокруг хозяйственных построек, а на выезде с плотины стоял колодезь с журавлем, славившийся далеко в окрестности своей хорошей водой. Возле него часто оста-
