занималась рукодѣліемъ, то пряла, то шила въ пяльцахъ, и выручаемыя за работу деньги раздавала бѣднымъ или въ храмъ Божій; это дѣлала она тайно даже отъ свекрови, хотя та любила ее; только одна служанка знала подвиги любви ея. Сиротъ и вдовъ она своими руками кормила и поила, обшивала и обмывала. Всѣ слуги и служанки были у нее сыты, одѣты, обуты; въ обращеніи съ ними она не допускала ни какой гордости; каждаго вѣжливо называла по имени и отечеству. Для себя лично она не требовала отъ нихъ услугъ; никогда не приказывала, чтобы подали ей воды или сняли съ нея обувь, — все это дѣлала она сама. Только при гостяхъ дозволяла себѣ приказывать то и другое слугамъ. Но и въ такихъ случаяхъ тяготилась услугами ихъ. «Кто я бѣдная, говорила она, чтобы служили мнѣ другіе»? Между слугами были и такіе, которые несмотря на всю ея доброту, оказывали ей грубость; случалось ей видѣть и слышать ссоры между слугами. Она старалась побѣждать ихъ строптивость терпѣливою добротою. «Часто грѣшу я предъ Богомъ, говорила она, и Богъ терпитъ меня; потерплю и я, тѣмъ болѣе, что хотя они подчинены мнѣ, но въ душѣ, быть можетъ, они гораздо лучше меня предъ Богомъ». Не смущаясь, переносила она выговоръ отъ свекра, свекрови и супруга за безпорядки слугъ, но не только не говорила о нихъ лишнее, несправедливое, а старалась прикрывать и поправлять ошибки ихъ.
Ночью обыкновенно она молилась Богу; особенно великое усердіе ея было къ святителю Николаю. Разъ ночью, во время молитвы она поражена была такимъ страхомъ, что оставивъ молитву, поспѣшила укрыться въ постель, но и за тѣмъ страшныя грезы преслѣдовали ее;
