В. князь не хотѣлъ и слушать о томъ и отвѣчалъ, что Григорій — не митрополитъ Россіи[1]. Самъ св. Іона поспѣшилъ подкрѣпить грамматами своими паствы и пастырей Новгорода, Смоленска и Чернигова, при чѣмъ прибавлялъ: «если кому будутъ дѣлать насиліе и принужденіе въ вѣрѣ: пусть идетъ ко мнѣ»[2].
Такъ подвизался святитель Божій, уже близкій къ кончинѣ!
Дабы церковь русская въ тяжкомъ стѣсненіи ея отъ папы не оставалась безъ верховнаго пастыря, готовый къ исходу изъ сей жизни св. Іона, по совѣту в. князя и съ согласія епископовъ, назначилъ преемника себѣ — старшаго изъ архіепископовъ по служенію Ѳеодосія ростовскаго[3].
О своей близкой кончинѣ извѣщенъ онъ былъ свыше. И о ней же открыто было другимъ чрезъ ключаря успенскаго собора пресвитера Іакова. Ночью сторожъ собора увидалъ освященіе въ храмѣ. Извѣщенный о томъ ключарь увидалъ горящія свѣчи и слышалъ голосъ: «пойди, скажи рабу моему митрополиту Іонѣ, что по его молитвѣ откроется знаменіе на ногѣ его — болѣзнь; устроивъ все должное о себѣ и паствѣ, переселится онъ въ жизнь вѣчную.» Смущенный пресвитеръ не смѣлъ явиться къ святителю: но святитель самъ призвалъ его, обличалъ за непослушаніе повелѣнію небесному и сказалъ, что жена его, тогда здоровая, скоро умретъ, что и исполнилось. Исполнилось и предсказаніе о святителѣ. Боль въ ногѣ открылась: но святитель не преставалъ посѣщать храмъ, гото-
