А. С‑имъ» (С.‑Пб. 1829), — краткое изложеніе философіи Шеллинга, и «Картина человѣка, опытъ наставительнаго чтенія о предметахъ самопознанія для всѣхъ образованныхъ сословій» (С.‑Пб. 1834). Этотъ послѣдній трудъ нужно считать наиболѣе важнымъ, да и работалъ надъ нимъ Г. немало. За этотъ трудъ онъ получилъ половинную Демидовскую премію. Академія мотивировала выдачу только половины преміи тѣмъ; что авторъ иногда выражается слогомъ, не принятымъ въ философскихъ трактатахъ; академическая комиссія, оцѣнившая работу Г., между прочимъ, высказывала сожалѣніе, что Г. «не умѣлъ лучше согласовать форму съ достоинствомъ своего предмета», но во всякомъ случаѣ признавала трудъ его не компиляціей, «а собственнымъ достояніемъ автора». Значеніе этого труда состоитъ не только въ широтѣ плана и постановкѣ вопроса о философской антропологіи, но и въ самой разработкѣ отдѣльныхъ деталей, изъ которыхъ многія были едва только затронуты даже въ нѣмецкой литературѣ того времени. Въ этомъ трудѣ Г. не порвалъ окончательно съ школой Шеллинга и не выработалъ самостоятельной системы, въ его разсужденіяхъ остается еще метафизическая закваска, но критическій умъ не позволилъ ему ни погрязнуть въ мертвомъ догматизмѣ, ни превратиться въ оракула нѣмецкой натурфилософіи. Если идеи Шеллинга на этотъ разъ играютъ второстепенную роль, то все же авторъ относится къ этой школѣ и въ частности къ ея русскому представителю Велланскому съ большимъ уваженіемъ. И если онъ утверждаетъ, что силы и стихіи природы слились въ человѣкѣ и что всѣ радіусы мірозданія находятъ въ природѣ его соборное мѣсто, то понимаетъ это онъ совсѣмъ въ иномъ смыслѣ, чѣмъ натурфилософы, не въ космическомъ, а скорѣе въ психологическомъ. Разрѣшая задачу антропологіи, Г. утверждаетъ, что психологическій ея элементъ «не можетъ быть разлученъ» отъ физіологическаго и что эадача антропологіи дать полную картину человѣка, а не описать отдѣльный какой-либо уголъ его существованія. Поэтому существеннѣйшими задачами антропологіи Г, считалъ опредѣленіе положенія человѣка въ ряду другихъ существъ, самопознаніе, отысканіе цѣлей существованія человѣка и выясненіе значенія всѣхъ наукъ при помощи антропологической точки зрѣнія. По его мнѣнію даже такія науки, какъ богословіе и философія, нуждаются въ антропологическомъ основаніи. Безъ содѣйствія же ея (антропологіи) философія слишкомъ легко теряетъ изъ виду свои цѣли и границы и превращается въ систему фантазій или въ кичливую систематику. Значеніе антропологіи для моралистовъ, политиковъ, педагоговъ, по мнѣнію Г., очевидно. Пренебреженіе же ею порождаетъ «удушливыя» системы этики, отчасти «буйное вольнодумство», отчасти «ригоризмъ, подавляющій всѣ свободные и высокіе порывы». Указывая на своихъ русскихъ предшественниковъ, авторъ подчеркиваетъ бѣдность тогдашней русской философіи и антропологической литературы. За исключеніемъ двухъ — трехъ оригинальныхъ сочиненій (между ними и «Біологическое изслѣдованіе» Велланскаго) и нѣсколькихъ переводныхъ, все остальное, по его мнѣнію, никуда не годный хламъ. Работая надъ этимъ своимъ трудомъ, Г. не думалъ создать свою новую философскую систему и не имѣлъ въ виду полнаго объясненія міровыхъ процессовъ, не гнался за абсолютной сущностью вещей, о чемъ самъ мечталъ въ юношескіе годы. Онъ поставилъ передъ собой болѣе скромную, но зато и болѣе выполнимую задачу: всестороннее изученіе человѣка и притомъ съ возможно болѣе широкой точки зрѣнія, приближающейся къ той, которая была для антропологіи установлена еще Кантомъ. Этотъ вполнѣ самостоятельно предпринятый трудъ русскаго философа обратилъ на себя большое вниманіе мыслящей части русскаго общества. И если появлялись въ журналахъ неблагопріятныя рецензіи на «Картину человѣка», то правъ былъ декабристъ Кюхельбекеръ, говоря, что о такой книгѣ гораздо легче говорить, чѣмъ ее написать. Подробный разборъ этого сочиненія помѣщенъ М. Филипповымъ въ «Рус. Богатствѣ» 1894 г. № 4.
Замѣчательнымъ явленіемъ въ нашей тогдашней литературѣ, какъ первый опытъ философіи изящнаго и философіи
