— Зачѣмъ бывать? никто не бывалъ, можетъ и съ сотню лѣтъ.
На назначенномъ мѣстѣ, когда дорубились, оказались дѣйствительно полусгнившій клейменый столбъ и большая яма съ углемъ. Кругомъ тѣсно сплотились деревья, и тишина была глубокая и полная. Вдали гдѣ-то журчалъ ручей. Теплынь, тишь и паръ, какъ бы восходящее, теплое, благоуханное дыханіе травъ и земли — настраивали какъ въ храмѣ. Всѣ черезъ минуту, какъ сговорясь, сняли шапки и перекрестились въ раздумьи.
— Восемьдесятъ лѣтъ никто на этомъ мѣстѣ не былъ! не громко сказалъ кто-то. Съ минуту всѣ молчали…. И чтò во всемъ этомъ было чтò навѣяло это раздумье, могуче обняло чѣмъ-то однимъ всѣхъ этихъ и молодыхъ, и старыхъ, разнообразныхъ людей…..
— А тамъ дальше куда выйдешь? спросилъ крестьянъ Иванъ Мартьянычъ, стоя на валу ямы у столба.
— Тамъ къ Комарихѣ пойдемъ, на Глухое Озеро, а тамъ Васильевскій волокъ будетъ, отвѣтили ему.
— Ну ребята, работайте, я пройду лѣсъ, осмотрю туда и скоро вернусь — это вѣдь до конца все мой лѣсъ?
— Да, до самаго вóлоку…. Версты три еще….
Ему, человѣку совсѣмъ не мечтательному, вдругъ захотѣлось почему-то одному остаться и раздумалось, какъ-то и почему-то взгрустнулось, что вотъ, онъ ходитъ и работаетъ, зачѣмъ? Кто повѣритъ, если онъ разкажетъ что трудился, кому дѣло есть до этого? Въ какія онъ мѣста забрался! И чтò ни неси здѣсь на плечахъ, какъ ни веди себя — нѣтъ близкаго человѣка, а въ средѣ другихъ людей никто вниманія не обратитъ: и здѣсь чужой, и тамъ чужой.
„Чтò это я, какъ исправникъ“, вспомнилъ онъ, улыбаясь: „душа скорбитъ!“ и онъ задумчиво, отбрасывая ногой сухіе сучья, шелъ все впередъ по тропинкѣ, чуть замѣтной и трудно проходимой, съ пня на пень, часто затопая въ сырыхъ мѣстахъ. Какъ человѣкъ привыкшій къ дѣятельности физической, онъ старался сбросить съ себя это мечтательное настроеніе и обманывалъ самъ себя что идетъ осматривать лѣсъ…. И, Боже мой, какъ бы устыдился, какъ преступленія устыдился бы этотъ дѣятельный человѣкъ, еслибъ его поймали на этихъ мысляхъ! Но его ловить было некому. Кругомъ становилось все тише, только сучья трещали подъ его ногой, да
