послышались чьи-то шаги, и она живо вскочила на ноги, чтобы скорѣе уйти, но увидя предъ собою Драгоневскихъ бабушку, осталась за мѣстѣ.
— Чтò ты это, неразумное дитя? жизнь что ль тебѣ надоѣла? Въ такой холодной водѣ полощешь ноги. Такая ломота сдѣлается что мѣста не найдешь. Подожди до лѣта, тогда и купайся, какъ утка, только не здѣсь у дороги, подъ самыми вашими окнами. Да скажи за милость, зачѣмъ тебѣ вздумалось въ воду-то лѣзть? Иль хочешь какую комедію разыграть? Распустила черныя космы, какъ русалка, да засучила рукава по локоть, чтобъ выставить полныя ручки… А Витъ небось изъ окна выглядываетъ…. да вздыхаетъ…. Знаю я васъ несмышленокъ!
— Чтò это вы говорите, бабушка? застыдилась молодая дѣвушка и съ недоумѣніемъ глядѣла на старуху. — Мнѣ и въ голову не приходило…. Право….
— Ну, ну! знаю я васъ…. Сама была молода…. лукаво улыбаясь продолжала бабушка, видя что слова ея сконфузили Милицу. — Ужь не даромъ ты сѣла тутъ…. Еще станешь тонуть…. на мелкомъ мѣстѣ, а нашъ добрякъ Витъ бросится вытаскивать тебя изъ воды…. А ты бы очнувшись вонзила въ него черные, угольные глаза свои, и чего добраго! ранила бы его сердечко.
— Бабушка, чтò вы говорите? Чѣмъ я заслужила это? краснѣя отъ негодованія вскрикнула дѣвушка, и глаза ея дѣйствительно засверкали.
Старуха любила подтрунить надъ молодежью, притворилась что не замѣтила огненнаго взгляда Милицы и продолжала прежнимъ суровымъ тономъ:
— Стыдись! Ты уже не маленькая! Красива уродилась, а ума мало набралась.
У Милицы навернулись слезы; тутъ бабушка перемѣнила тонъ, и гладя ея по лицу, приговаривала: — Сейчасъ и въ слезы, глупая какая! Я съ тобой пошутила. Знаю что ты дѣвка славная…. За дѣдушкой слѣпымъ хорошо ходишь. А теперь ноги застудишь, захвораешь, умрешь, Боже сохрани, а старика на кого покинешь? Ты у него одна, какъ порохъ въ глазу. Ему придется тогда съ тобой въ могилу ложиться.
У Милицы сквозь слезы мелькнула улыбка.
— Жаль мнѣ тебя, бѣдная сиротка! покачала головой бабушка. — Жаль, какъ родное дитя! Да вѣдь и дѣвка ты у насъ
