славная. Только смотри, не вскружи голову нашему парню. Тогда я знаешь чтò съ тобою сдѣлаю? Я твои черные глаза выцарапаю. Право слово выцарапаю. Да чтò ты тутъ босая на камнѣ стоишь, словно вкопаная? На, вытри ноги-то себѣ!
Съ этими словами старуха сняла съ себѣ фартукъ и какъ бы въ сердцахъ бросила ей, прибавя, сквозь зубы:
— А то и вправду захвораешь.
Милица невольно повиновалась этому настойчивому голосу.
— Ну, теперь скорѣй бѣги домой! прибавила грозная старуха, толкнувъ въ спину озадаченную дѣвушку. — Чай дѣдушка заждался тебя. Да платкомъ увяжись хорошенько! Зазябнешь, волосы мокрые.
Во все это время серна стояла терпѣливо подлѣ своей молодой хозяйки и вмѣстѣ съ нею побѣжала домой.
II.
Идти было имъ не далеко. Мимо дома Драгоневскихъ дорога вела къ двумъ хижинамъ съ досчатыми крышами. Заходящее солнце красиво освѣщало эти бѣдныя жилища, живописно прижавшіяся, какъ гнѣздышко, къ сѣрымъ скаламъ, поросшимъ богатою растительностію. Въ одной изъ этихъ хижинокъ жила Милица, тутъ провела она счастливое время своего дѣтства. Позади этихъ хижинъ высились грозные утесы, испещренные узкими дорожками, изстари протоптанными пѣшеходами, и всѣ эти тропинки вели къ мѣстечку называемому Грубая Скала, откуда слышался звонъ колокола предъ вечернею молитвой. Жилище дѣдушки Илека было нѣсколько больше сосѣдняго; изъ оконъ его видны были поляны обработанной земли и большое строеніе надъ прудомъ, принадлежавшее Драгоневскимъ.
Первою заботой Милицы, очутившись дома, была серна; отворивъ хлѣвъ, она впустила туда свою любимицу, потомъ достала охапку свѣжаго заготовленнаго моха и разостлала его на доскахъ и положила въ ясли зеленой травы, приговаривая: — Будетъ съ тебя — довольно! Поужинай, да ложись спать, набѣгалась сегодня! Серна по обыкновенію протянула къ ней свою мордочку, и дѣвушка, почесавъ ей подъ шеей, сказала: — Вижу, вижу что ты благодаришь меня! и погладивъ ее, затворила хлѣвъ и вошла въ комнату.
