матерей желанію имѣть сына, молилась о томъ Богу. Богъ внялъ усердной ея молитвѣ, что было открыто ей въ видѣніи, въ которомъ она видѣла образъ будущаго своего сына и слышала его имя. Благочестивая Нонна при самомъ рожденіи посвятила Григорія Богу, даровавшему его[1]. Она и примѣромъ своей жизни и примѣрами древнихъ святыхъ Божіихъ, съ самыхъ раннихъ лѣтъ поучала сына все приносить въ жертву Богу. Григорій и въ поздніе годы своей жизни вспоминалъ, какъ мать его, разсказывая ему и тогда исторію принесенія Исаака на жертву, старалась возбудить въ душѣ его пламенное желаніе исполнить обѣтъ, о немъ данный прежде его рожденія; какъ въ то же время она вручила ему драгоцѣнное сокровище — Св. Писаніе, чтобы онъ, отъ самой юности поучаясь въ немъ, исполнился его духа. Обѣтъ матери былъ для Григорія священнымъ, и служилъ для него какъ бы путеводною звѣздою во всѣхъ обстоятельствахъ его жизни[2].
Высокіе образцы чистоты и святости жизни, которыми окруженъ былъ Григорій, скоро отразились въ юной душѣ его; упражненіе въ словѣ Божіемъ постоянно возносило мысли его къ горнему. Даже во снѣ душа его созерцала въ видѣніяхъ высокія Христіанскія добродѣтели. «Однажды предстали мнѣ, говоритъ онъ, двѣ дѣвы въ бѣлыхъ одеж-
- ↑ Стихотвор о своей жизни. стр. 2. Стихотвор. объ обстоятельствахъ своей жизни. стр. 39.
- ↑ Стихотвор. объ обстоятельствахъ своей жизни, стр 39.
матерей желанию иметь сына, молилась о том Богу. Бог внял усердной её молитве, что было открыто ей в видении, в котором она видела образ будущего своего сына и слышала его имя. Благочестивая Нонна при самом рождении посвятила Григория Богу, даровавшему его[1]. Она и примером своей жизни и примерами древних святых Божиих, с самых ранних лет поучала сына всё приносить в жертву Богу. Григорий и в поздние годы своей жизни вспоминал, как мать его, рассказывая ему и тогда историю принесения Исаака на жертву, старалась возбудить в душе его пламенное желание исполнить обет, о нём данный прежде его рождения; как в то же время она вручила ему драгоценное сокровище — Св. Писание, чтобы он, от самой юности поучаясь в нём, исполнился его духа. Обет матери был для Григория священным, и служил для него как бы путеводною звездою во всех обстоятельствах его жизни[2].
Высокие образцы чистоты и святости жизни, которыми окружен был Григорий, скоро отразились в юной душе его; упражнение в слове Божием постоянно возносило мысли его к горнему. Даже во сне душа его созерцала в видениях высокие Христианские добродетели. «Однажды предстали мне, говорит он, две девы в белых одеж-
