скіе оть мѣста грузки и отвала струговъ, и Мѣнка послѣ того утратила свое значеніе. За недостаткомъ кормчихъ велижскихь и якобштадскихъ, брали чашницкихь и вышневолоцкихьъ лоцмановъ, хорошо знающихъ теченіе, склонъ и сносъ воды, но мало знакомыхъ съ мнстностью Двины, вслѣдствіе чего, нѣкоторые изъ нихъ описывали для памяти себѣ, со словъ велижскихъ кормчихъ, названія пороговъ, заборъ, острововъ, камней и проч., и замѣтки эти клали при сплавѣ въ шапку. Разсказывають про одного изъ такихъ лоцмановъ, что, плывя на стругѣ ниже Друи, онъ сняль шапку и началь читать по своимъ замѣткамь: „пониже Дисны и повыше Преславки есть островь Кобыла“; въ это время стругь нашелъ на островъ и сталь: „О! вотъ она и есть-то и Кобыла“, воскликнулъ лоцманъ и надѣль шапку. Знаніе сплава по Двинѣ передавалось кормчими изъ поколѣнія въ поколѣніе, какъ наслѣдство.
Полуструти.
Одновременно со стругами сплавляли внизъ по Двинѣ и тянули обратно бичевой полуструги одинаковаго устройства со стругами, съ тою только разницею, что размѣръ ихъ былъ много меньше: длина около 14 саж. и ширина 4 саж. Рабочихъ на такіе полуструги требовалось отъ 20 до 25 человѣкъ внизъ по Двинѣ, и въ гору до 50 человѣкъ.
Устройство и сплавъ шкунъ.
Шкуны, или по мѣстному названію шкуты, строились плоскодонныя, на подобіе струговъ, преимущественно, въ Велижѣ и Витебскѣ двух размѣровь—боль-
