кая и такая плотная, что ѣхать по ней въ телѣгѣ невозможно: трава опутываетъ колеса и не пускаетъ телѣгу. Въ лѣсахъ тамъ и деревьяхъ множество пчелъ. На одной сторонѣ холмовъ тамъ произрастаетъ растеніе, похожее на виноградную лозу, растеніе это и считаютъ дикимъ виноградомъ. Вообще земля бы тамъ все производила, если бы только нашелся кто, который воздѣлывалъ бы ее.
Былъ съ нами одинъ волынскій дворянинъ, по имени Войновскій, котораго намъ далъ Бретвичъ, староста трембовельскій. Войновскій былъ силезецъ родомъ; отецъ его не разъ бивалъ татаръ.
Онъ зналъ положеніе страны, былъ ученый и бывалый человѣкъ, былъ хорошимъ поэтомъ, искуснымъ историкомъ, зналъ хорошо по гречески и оттлично по еврейски, такъ что подольскіе евреи считали его своимъ евреемъ, хорошо зналъ и по татарски. Этотъ Войновскій добылъ изъ библіотеки въ Валахіи, когда деспотъ, посаженный паномъ Ласскимъ, былъ разбить турецкимъ губернаторомъ Александромъ, великолѣпныя рукописи ( monumenta scripta) и между ними книги Цицерона de Republica ad Atticum, золотыми буквами написанные на пергаментѣ, а на оборотѣ имѣвшія какую то незнакомую намъ печать, которую можно было еще видѣть. Навѣрное эти книги принадлежали какому нибудь великому господину высоко цѣнившему ихъ. Этотъ-то Войновскій сказалъ нѣкоторымъ изъ насъ, не хочетъ ли кто ѣхать съ нимъ: онъ покажетъ намъ истинную гробницу Овидія. Нѣкоторые изъ нашихъ согласились и мы на легкихъ коняхъ, ѣдучи отъ Днѣпра пустынею, на шестые сутки остановились на прелестнѣйшей площадкѣ у колодца, обросшаго свѣжею зеленью. Поодаль отъ этого колодца, на разстояніи какъ бы брошеннаго камня, Войновскій вынулъ свою саблю, скосилъ высокую траву, мы помогали ему, расчистили мѣсто и увидѣли остатки надгробнаго камня. Буквы на этомъ камнѣ заросли мохомъ, а кусокъ камня спереди было отбитъ и его не было. Мы отскребли буквы ножемъ, выжгли порохомъ, вычистили камень, и нашли, что все сказанное Войновскимъ оправдалось. Ибо на томъ камнѣ были высѣчены слѣдующіе четыре стиха:
Hic situs est Vates, quem divi Caesaris ira,
Augusti Latio cedere jussit humo.
Saepe miser voluit patriis occumbere terris
Sed frustra: hunc illi fata dedere locum.[1]
Слово Latio нельзя было прочесть и мы полагали сначала, что по всей вѣроятности и по буквамъ, тутъ должно быть изсѣчено patrio,
- ↑ Т. е. Здѣсь положенъ старецъ, которому гнѣвъ божескаго цезаря Августа повелѣлъ покинуть латинскую землю. Часто несчастный желалъ лечь въ родной землѣ, но тщетно: судьба ему здѣсь дала мѣсто. Прим. пер.
