слабомъ состояніи, чтобы день и ночь предупреждать опасности и оказывать надлежащее сопротивленіе такому могущественному врагу. Мы поэтому считаемъ за лучшее открыть магистру чрезъ грамоты въ какой нуждѣ мы находимся, чтобы онъ прислалъ намъ на помощь войско, и отправимъ ему двѣ грамоты одного и того-же содержанія, а это пусть сдѣлаетъ вашъ высокопочитаемый магистратъ и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше».
Послѣ этого ночью отправили обоихъ гонцовъ, одного чрезъ три часа послѣ другого, съ вышесказанными грамотами къ магистру. Первый гонецъ возвратился въ третью ночь съ отвѣтомъ, что магистръ сердечно сожалѣетъ о печальномъ состояніи города и высоко цѣнитъ твердость епископа и почтенной общины; онъ весьма неодобряетъ поступокъ дворянъ и ландзассовъ, покинувшихъ своихъ господъ, что конечно въ послѣдствіи послужитъ имъ къ позору. Онъ (магистръ) желаетъ, чтобы другіе оказали такое мужество, на какое только способенъ человѣкъ, для защиты славнаго города. Но несмотря на все его сожалѣніе, онъ видитъ, что ему не удастся въ настоящее время оказать сопротивленіе такому громадному, какъ то онъ узналъ изъ всѣхъ развѣдываній, войску, какое находится теперь у врага, но впрочемъ онъ будетъ усердно молиться милостивому Богу за нихъ, и день и ночь думать о томъ, какъ бы набрать побольше народа для войска.
Врагъ, между тѣмъ, къ тому времени когда пришелъ этотъ отвѣтъ, повыстроилъ шанцы одинъ другого крѣпче и началъ уже проламывать городскіе валы стрѣльбой, а всѣ люди въ городѣ отъ безпрестаннаго бодрствованія и стражи были измучены и совсѣмъ обезсилены. Тогда врагъ снова предложилъ сдаться, обѣщая милость великаго князя и миръ, въ противномъ же случаѣ, если не сдадутся, онъ не оставитъ въ живыхъ даже самыхъ крошечныхъ дѣтей.
Послѣ этого магистратъ и община снова отправились на епископскій дворъ, гдѣ и былъ прочитанъ отвѣтъ, писанный магистромъ изъ лагеря подъ Валкомъ о томъ, что нечего надѣятся на подкрѣпленіе. Этимъ его высокодостойная милость и весь городъ были весьма опечалены, и такъ какъ чѣмъ долѣе, тѣмъ болѣе высказывалось могущество врага, и епископъ никоимъ образомъ уже не могъ защищать крѣпости, то потому и рѣшили вступить съ непріятелемъ въ переговоры о мирѣ. Въ то время московитскимъ начальникомъ былъ мужъ добрый и благочестивый, по имени князь Петръ Ивановичъ Шуйскій[1], который предлагалъ епископу и городу весьма снисходительныя условія и честью обѣщалъ всѣ пункты, на которыя онъ только согласится,
- ↑ Въ подлинникѣ у Ніенштедта: Knäse Peter Iwanowiz Scuski. Прим. пер.
