Сердца зѣвакъ, и чернь толпою праздной
Вокругъ него тѣснится и шумитъ;
Но въ тихій храмъ, предъ жертвоприношенье,
На строгій зовъ суроваго жреца
Стеклись немногіе, но свято ихъ стремленье,
И тихо теплятся огнемъ благоговѣнья
Немногія, но лучшія сердца.
Сердца зевак, и чернь толпою праздной
Вокруг него теснится и шумит;
Но в тихий храм, пред жертвоприношенье,
На строгий зов сурового жреца
Стеклись немногие, но свято их стремленье,
И тихо теплятся огнем благоговенья
Немногие, но лучшие сердца.
Блистаетъ день томительный и душный,
Но туча за горой угрюмая взошла,
И грозно двинулась громадою воздушной,
И черной мглой все небо облегла,
И тѣнь и мракъ на землю опустились.
Замолкнулъ лѣсъ, недвижно лоно водъ,
И вѣтеръ стихъ, и птицы притаились,
И вся земля благоговѣйно ждетъ.
И вдругъ съ небесъ рванулся вихрь могучій,
Завылъ, и съ яростью пронесся чрезъ поля,
Взвилася пыль, крутясь столбомъ летучимъ,
Разсѣкла молнія серпомъ горящимъ тучи, —
И грянулъ громъ, — и дрогнула земля.
Блистает день томительный и душный,
Но туча за горой угрюмая взошла,
И грозно двинулась громадою воздушной,
И черной мглой все небо облегла,
И тень и мрак на землю опустились.
Замолкнул лес, недвижно лоно вод,
И ветер стих, и птицы притаились,
И вся земля благоговейно ждет.
И вдруг с небес рванулся вихрь могучий,
Завыл, и с яростью пронесся чрез поля,
Взвилася пыль, крутясь столбом летучим,
Рассекла молния серпом горящим тучи, —
И грянул гром, — и дрогнула земля.
