— Есть въ мірѣ много силъ великихъ,
Благихъ и кроткихъ, злыхъ и дикихъ,
И каждой власть своя дана;
Но есть одна... и нѣтъ ей равной —
То сила влаги своенравной,
То сила чудная вина.
Вино со дна души унылой
Уноситъ бремя злыхъ заботъ,
Вливаетъ въ слабыхъ жизни силы
И чадомъ воинскаго пыла
На гибель робкаго влечетъ;
И лютымъ гнѣвомъ воспаляетъ
И злобой кроткія сердца,
И души черствыя смягчаетъ,
И вдругъ безумствомъ поражаетъ
Высокій разумъ мудреца.
Оно не внемлетъ сильнымъ міра,
Не чтитъ священный блескъ сѣдинъ,
Предъ нимъ равны богачъ и сирый,
И рабъ, и мощный властелинъ.
Вино нашъ другъ, но другъ опасный
И счастливъ тотъ, кто свой Фіалъ
Лишь влагой чистою и ясной
Изъ волнъ Хоаспа наполнялъ[1]
- ↑ Древніе персидскіе цари пили воду только изъ рѣки Хоаспа Даже въ самыхъ дальнихъ походахъ бочки съ этою водою сопровождали ихъ повсюду.
— Есть в мире много сил великих,
Благих и кротких, злых и диких,
И каждой власть своя дана;
Но есть одна... и нет ей равной —
То сила влаги своенравной,
То сила чудная вина.
Вино со дна души унылой
Уносит бремя злых забот,
Вливает в слабых жизни силы
И чадом воинского пыла
На гибель робкого влечет;
И лютым гневом воспаляет
И злобой кроткие сердца,
И души черствые смягчает,
И вдруг безумством поражает
Высокий разум мудреца.
Оно не внемлет сильным мира,
Не чтит священный блеск седин,
Пред ним равны богач и сирый,
И раб, и мощный властелин.
Вино наш друг, но друг опасный
И счастлив тот, кто свой фиал
Лишь влагой чистою и ясной
Из волн Хоаспа наполнял[1]
- ↑ Древние персидские цари пили воду только из реки Хоаспа Даже в самых дальних походах бочки с этою водою сопровождали их повсюду.
