ІІ.
За утро съ первыми лучами
Стеклися тихими толпами
Въ совѣтной храминѣ царей
Вокругъ сіяющаго трона
Жрецы и власти Вавилона
И сонмъ мудрѣйшихъ изъ мужей.
Суровый думой изнуренный,
Дворомъ и стражей окруженный,
Явился Дарій и возсѣлъ,
И вызвать трижды повелѣлъ
Онъ мудрецовъ на состязанье.
И трижды царское воззванье
Глашатый громко возгласилъ,
Но долго робкое молчанье
Весь сонмъ вокругъ него хранилъ.
Но вотъ собранье разступилось
И передъ сумрачнымъ царемъ
Вдругъ трое юношей явилось
Съ открытымъ взоромъ и челомъ.
Въ нихъ сердце правдой пламенѣло,
Ихъ ложь опутать не успѣла,
Имъ опытъ устъ не заковалъ.
И первый юноша вѣщалъ:
ІІ
За утро с первыми лучами
Стеклися тихими толпами
В советной храмине царей
Вокруг сияющего трона
Жрецы и власти Вавилона
И сонм мудрейших из мужей.
Суровый думой изнуренный,
Двором и стражей окруженный,
Явился Дарий и воссел,
И вызвать трижды повелел
Он мудрецов на состязанье.
И трижды царское воззванье
Глашатый громко возгласил,
Но долго робкое молчанье
Весь сонм вокруг него хранил.
Но вот собранье расступилось
И перед сумрачным царем
Вдруг трое юношей явилось
С открытым взором и челом.
В них сердце правдой пламенело,
Их ложь опутать не успела,
Им опыт уст не заковал.
И первый юноша вещал:
