дражайшія крови своей, небо вѣрнымъ[1] отворилъ[2] ко возлетѣнію или восхожденію небесному…
И что излишнѣ глаголю? Аще бы писалъ по родамъ и по именамъ ихъ, ихъ же памятую добрѣ, мужей оныхъ храбрыхъ и нарочитыхъ благородныхъ въ родѣхъ, и въ книгу пишучи,[3] не вмѣстилъ бы.180) А что реку о тѣхъ, ихъ же памятью, немощи ради человѣческія, не объяхъ[4] и забвеніе уже погрузило? Но имена ихъ въ Книгахъ животныхъ лучше есть приснопамятны;[5] а ни намнѣйшія[6] ихъ страданія незабвенни предъ Богомъ, мздовоздаятелемъ благимъ и сердцевидцемъ, тайныхъ всѣхъ испытателемъ.[7]
По тѣхъ же всѣхъ, уже предреченныхъ, убіенъ отъ негожъ мужъ въ родѣ славный, его же былъ Сигклитъ избранныя Рады,[8] Михаилъ Морозовъ съ сыномъ Іоанномъ, аки въ осминадесяти[9] лѣтѣхъ съ младенцемъ, и со другимъ юнѣхішимъ, ему же имя забыхъ,[10] и со женою его Евдокіею, яже была дщерь Князя Дмитрія Бѣльскаго, ближняго сродника Ягайла[11] Короля. И воистинну, глаголютъ ее во святомъ жительствѣ пребывающу, якоясе послѣди и мученическимъ вѣнцемъ съ мужемъ своимъ и со возлюбленными своими сынами[12] вкупѣ украсилася: понеже вкупѣ пострадаша отъ Мучителя.181)
