дѣлѣ, прошла въ отверстіе, сдѣланное пулею Гаспара, такъ какъ оказались двѣ пули, одна надъ другой, въ столбѣ, къ которому прикрѣплена была цѣль.
— Я вѣдь сейчасъ сказалъ, милостивые государыни, что вы будете свидѣтельницами перевѣса, который имѣетъ наука надъ искусствомъ стрѣльбы, — съ торжествомъ сказалъ квартирмейстеръ, направляясь къ подмосткамъ, на которыхъ сидѣли дамы. Философія все-таки философія и годится во всѣхъ вещахъ. Я посмотрю, кто теперь перещеголяетъ меня.
— Ну, вотъ выступаетъ Слѣдопытъ, возразила одна изъ дамъ. Кажется, онъ также хочетъ попытать счастія, и сколько намъ всѣмъ извѣстно, онъ мѣткій стрѣлокъ.
— Противъ этого я протестую! воскликнулъ Мунксъ, возвращаясь на стрѣльбище съ распростертыми руками. Я протестую, маіоръ, противъ того, чтобы Слѣдопытъ съ своимъ звѣробоемъ допущенъ былъ къ этому состязанію.
— Спокойствіе звѣробоя не должно быть нарушено, смѣясь возразилъ Слѣдопытъ. Я держу ружье Гаспара, какъ вы сами можете видѣть, а оно не лучше вашего.
Этимъ отвѣтомъ квартирмейстеръ долженъ былъ удовольствоваться, и всѣ глаза устремились на Слѣдопыта, когда онъ занялъ надлежащую позицію. Ничто не могло быть прекраснѣе, какъ видъ этого извѣстнаго охотника, который теперь выпрямился во весь ростъ и держалъ ружье наготовѣ. Онъ, конечно, не былъ тѣмъ, что обыкновенно называютъ прекрас-
деле, прошла в отверстие, сделанное пулею Гаспара, так как оказались две пули, одна над другой, в столбе, к которому прикреплена была цель.
— Я ведь сейчас сказал, милостивые государыни, что вы будете свидетельницами перевеса, который имеет наука над искусством стрельбы, — с торжеством сказал квартирмейстер, направляясь к подмосткам, на которых сидели дамы. — Философия — все-таки философия и годится во всех вещах. Я посмотрю, кто теперь перещеголяет меня.
— Ну вот выступает Следопыт, — возразила одна из дам. — Кажется, он также хочет попытать счастья, и сколько нам всем известно, он меткий стрелок.
— Против этого я протестую! — воскликнул Мункс, возвращаясь на стрельбище с распростертыми руками. — Я протестую, майор, против того, чтобы Следопыт с своим зверобоем допущен был к этому состязанию.
— Спокойствие зверобоя не должно быть нарушено, — смеясь возразил Следопыт. — Я держу ружье Гаспара, как вы сами можете видеть, а оно не лучше вашего.
Этим ответом квартирмейстер должен был удовольствоваться, и все глаза устремились на Следопыта, когда он занял надлежащую позицию. Ничто не могло быть прекраснее, как вид этого известного охотника, который теперь выпрямился во весь рост и держал ружье наготове. Он, конечно, не был тем, что обыкновенно называют прекрас-
