при видѣ черненькаго человѣчка въ такомъ костюмѣ, нѣсколько смутили негра, и онъ стоялъ среди каюты, не зная, что ему предпринять и не вполнѣ понимая, къ чему докторъ дергаетъ его рубаху, продолжая смѣяться.
Тогда негръ быстро ее снялъ и хотѣлъ было юркнуть въ двери нагишомъ, но фельдшеръ удержалъ его за руку, а докторъ, не переставая смѣяться, повторялъ:
— No, no, no…
И вслѣдъ затѣмъ знаками приказалъ негру одѣть свою рубашку—мѣшокъ.
— Во что бы одѣть его, Филипповъ?—озабоченно спрашивалъ докторъ щеголеватаго, курчаваго фельдшера, человѣка лѣтъ тридцати. Объ этомъ-то мы съ тобой, братецъ, и не подумали…
— Точно-такъ, вашескобродіе, объ этомъ мечтанія не было. А ежели теперь обрѣзать ему, значитъ, рубаху примѣрно до колѣнъ, вашескобродіе, да, съ позволенія сказать, перехватить талію ремнемъ, то будетъ даже довольно „обоюдно“, вашескобродіе,—заключилъ фельдшеръ, имѣвшій несчастную страсть употреблять некстати слова, когда онъ хотѣлъ выразиться покудрявѣе или, какъ матросы говорили, „позанозистѣе“.
— То есть какъ „обоюдно?“—улыбнулся докторъ.
— Да такъ-съ… обоюдно. Кажется всѣмъ извѣстно, что обозначаетъ: „обоюдно“, вашескобродіе!—обиженно проговорилъ фельдшеръ.— Удобно и хорошо значитъ.
— Едва ли это будетъ „обоюдно“, какъ ты говоришь. Одинъ смѣхъ будетъ, вотъ что, братецъ. А впрочемъ, надо же какъ-нибудь одѣть мальчика, пока не попрошу у капитана разрѣшенія сшить мальчику платье по мѣркѣ.
— Очень даже возможно хорошій костюмъ сшить… На клиперѣ есть матросы по портной части. Сошьютъ.
— Такъ устраивай свой обоюдный костюмъ!
Но въ эту минуту въ двери лазаретной каюты раздался осторожный почтительный стукъ.
— Кто тамъ? Входи!—крикнулъ докторъ.
Въ дверяхъ показалось сперва красноватое, нѣсколько припухлое, неказистое лицо, обрамленное русыми баками, съ поподозрительнаго цвѣта носомъ и воспаленными, живыми и добрыми глазами, а вслѣдъ затѣмъ и вся небольшая, сухощавая, довольно ладная и крѣпкая фигура форъ-марсоваго Ивана Лучкина.
