оставалась спокойной и дани суровой. Она готовилась поразить его, разсчитывала закрѣпить эти увѣренія въ безкорыстіи и заговорила медленно, отчеканивая каждое слово, наблюдая за ихъ дѣйствіемъ, какъ наблюдаютъ за горящимъ фитилемъ начиненной порохомъ бомбы, ожидая взрыва.
— Послушайте, что я вамъ скажу, но помните, что это чистая правда. Говардъ Трэси, я настолько же графская дочь, насколько вы графскій сынъ!
Къ ея радости и тайному удивленію, роковое признаніе не произвело на него никакого дѣйствія. На этотъ разъ она не застала его врасплохъ и, уловивъ благопріятный моментъ, онъ воскликнулъ съ жаромъ:
— Ну, и слава Богу! — Трэси обнялъ дѣвушку; она не противилась ему, охваченная счастіемъ, котораго не могла передать словами.
— О, какъ я горжусь этимъ! — воскликнула Салли, прильнувъ головкой къ его плечу. — Мнѣ казалось, что вы прельстились громкимъ титуломъ, пожалуй, безсознательно, такъ какъ вы англичанинъ, и я подумала, что вы ошибаетесь, воображая, что любите только меня, что ваша любовь пройдетъ, когда разсѣется обманъ. Но мое откровенное признаніе не поколебало васъ нисколько, и это наполняетъ мое сердце безпредѣльной гордостью, которой я не умѣю даже высказать. Теперь мнѣ ясно, что вы любите только меня.
— Только тебя, моя ненаглядная! Знатное происхожденіе твоего отца не внушало мнѣ ни малѣйшей зависти. Все это истинная правда, моя безцѣнная Гвендолэнъ.
— Постой, ты не долженъ называть меня такъ. Мнѣ ненавистно это фальшивое имя. Я уже сказала тебѣ, что оно не мое. Мое настоящее имя — Салли Селлерсъ или Сара, если тебѣ такъ больше нравится. Съ этой минуты я гоню прочь всѣ мечты, всѣ глупыя выдумки — пустую игру воображенія; онѣ мнѣ стали противны. Я хочу быть сама собою, моимъ настоящимъ, моимъ честнымъ, моимъ дѣйствительнымъ «я», чистымъ отъ всякаго позора, безумія, обмана и достойнымъ тебя. Между нами нѣтъ ни крупинки общественнаго неравенства; я бѣдна, какъ ты, не имѣю ни положенія, ни знатнаго имени; ты, въ качествѣ художника, добываешь себѣ насущный хлѣбъ, я дѣлаю то же самое на болѣе скромномъ поприщѣ. Оба мы честные труженики, и хлѣбъ, который мы ѣдимъ, честный хлѣбъ. Рука объ руку пойдемъ мы по жизненной дорогѣ до могилы, помогая другъ другу во всемъ, живя другъ для друга, стремясь къ одинаковой цѣли, желая и чувствуя заодно, — и такъ проживемъ неразлучными до конца. Пускай наше положеніе не-
