привѣтствій Тома Канти возвели на престолъ. Традиціонный церемоніалъ коронованія шелъ своимъ чередомъ съ внушительной торжественностью на глазахъ у всѣхъ присутствующихъ. По мѣрѣ того, какъ церемоніалъ этотъ близился къ окончанію, Томъ Канти становился все блѣднѣе. Глубокое горе и отчаяніе, все болѣе обостряясь, охватывали своими когтями его умъ и сердце, измученные угрызеніями совѣсти.
Коронованіе подходило уже къ концу. Архіепископъ Кентерберійскій, поднявъ съ подушки англійскую корону, держалъ уже ее надъ головою дрожавшаго мальчика, сознававшаго себя въ данную минуту самозванцемъ. Въ тотъ же мигъ сквозь обширный сѣверный придѣлъ сверкнула какъ будто радуга, такъ какъ по данному сигналу каждый изъ представителей и представительницъ знати поднялъ свою корону, вознесъ ее надъ своей головою и остановился въ выжидательномъ положеніи.
Въ Вестминстерскомъ аббатствѣ водворилась глубокая тишина. Въ это внушительное мгновеніе случилось нѣчто совершенно необычайное, поразившее всѣхъ своею странностью. На сценѣ появилось новое дѣйствующее лицо, которое не было замѣчено никѣмъ до тѣхъ поръ, пока оно не очутилось въ большомъ главномъ придѣлѣ неподалеку отъ эстрады. Это былъ мальчикъ, съ обнаженной головой, въ рваныхъ башмакахъ и грубой плебейской одеждѣ, успѣвшей уже обратиться въ лохмотья. Поднявъ руку съ торжественностью, казалось, вовсе неподобавшей такому грязному оборванцу, онъ воскликнулъ тономъ предостереженія:
— Запрещаю возлагать англійскую корону на эту преступную голову. Я король!
Въ тотъ же мигъ мальчикъ былъ схваченъ нѣсколькими негодующими руками, но въ это время Томъ Канти въ парадномъ королевскомъ своемъ облаченіи быстро шагнулъ впередъ и воскликнулъ звучнымъ голосомъ:
— Оставьте его и не смѣйте къ нему прикасаться: онъ король!
Всѣхъ присутствовавшихъ охватило отъ изумленія нѣчто вродѣ паники. Многіе встали со своихъ мѣстъ и, вытаращивъ глаза, съ недоумѣніемъ глядѣли другъ на друга и на главныхъ дѣйствующихъ лицъ, словно спрашивая самихъ себя: дѣйствительно ли они бодрствуютъ въ полномъ сознаніи, или же сдѣлались жертвою сонной грезы? Лордъ-протекторъ былъ въ такой же степени изумленъ, какъ и всѣ остальные, но, быстро оправившись, воскликнулъ авторитетнымъ тономъ:
— Не обращайте вниманія на его величество. У короля снова припадокъ болѣзни. Схватите бродягу!
Приказаніе это было бы, безъ сомнѣнія, исполнено, если бы лже-король не топнулъ ногою и не воскликнулъ:
