ходило въ голову множество разнообразнѣйшихъ испытаній, но, по здравомъ размышленіи, она признала за лучшее отъ нихъ отказаться. Всѣ они представлялись ей недостаточно благонадежными и убѣдительными. Она не могла поэтому ни однимъ изъ нихъ удовлетвориться. Ей казалось уже, что она тщетно ломаетъ себѣ голову и должна будетъ отказаться отъ всякой надежды разъяснить свое сомнѣніе. Въ то время, когда эта безотрадная мысль терзала мать Тома, ухо ея уловило правильное дыханіе мальчика, свидѣтельствовавшее, что онъ крѣпко заснулъ. Пока она прислушивалась, это мѣрное дыханіе было прервано неожиданнымъ легкимъ крикомъ, дозволявшимъ заключить, что сонъ бѣдняжки былъ тревожный. Это случайное обстоятельство дозволило матери Тома мгновенно составить себѣ планъ, который по своей практичности и удобоисполнительности могъ съ лихвою замѣнить всю совокупность придуманныхъ ею испытаній. Въ лихорадочномъ волненіи, но безъ всякаго шума, она принялась зажигать свѣчу, разсуждая шепотомъ сама съ собою:
— Если бы я только видѣла его въ это мгновенье, то сейчасъ же узнала бы все. Съ того самаго дня, когда, въ раннемъ дѣтствѣ, пороховая вспышка чуть не опалила Тому лицо, онъ закрываетъ глаза рукою каждый разъ, какъ только что-пибудь заставляетъ его внезапно пробудиться отъ сна, или глубокой думы. При этомъ онъ всегда держитъ руку ладонью наружу, а не во внутрь, какъ дѣлаютъ это другіе. Я видѣла у него многія сотни разъ этотъ жестъ, и всегда онъ повторялъ его безъ малѣйшаго измѣненія. Да, теперь я безотлагательно узнаю, дѣйствительно ли это мой сынъ, или нѣтъ.
Она ползкомъ пробралась къ мальчику, тщательно заслоняя отъ него рукою пламя зажженной свѣчи. Едва дыша отъ волненія, которое съ трудомъ лишь удавалось подавить, она осторожно нагнулась надъ спавшимъ и, внезапно отнявъ отъ свѣчи руку, заставила свѣтъ упасть ему на лицо. Въ то же мгновенье она стукнула возлѣ самаго его уха кулакомъ по полу. Глаза спавшаго тотчасъ широко раскрылись. Онъ изумленно осмотрѣлся кругомъ, но не сдѣлалъ руками никакого необычайнаго движенія.
Бѣдная женщина была почти внѣ себя отъ изумленія и горя, но ей удалось скрыть эти чувства и, приласкавъ мальчика, добиться того, чтобъ онъ опять уснулъ. Вернувшись на свою соломенную подстилку, она съ отчаяніемъ обсуждала отрицательный результатъ произведеннаго ею испытанія и пыталась себя увѣрить, что помѣшательство Тома заставило его позабыть обычный жестъ. Ей это, однако, не удавалось. «Нѣтъ, — говорила она, — помѣшательство не распространилось же у него на руки. Онѣ не могутъ въ
