только ея глава и старуха захрапѣли, наглядно доказывая, такимъ образомъ, что спятъ, обѣ дѣвочки тихонько подползли къ тому мѣсту, гдѣ лежалъ принцъ, и нѣжно укрыли его отъ холода соломой и разнымъ тряпьемъ. Ихъ мать тоже прокралась къ нему. Ласково разглаживая волосы мальчика, она плакала надъ нимъ, при чемъ все время шептала ему на ухо слова утѣшенія и состраданія. Она сберегла для него кусочекъ хлѣбца и мяса, но душевныя и тѣлесныя муки отняли у принца весь аппетитъ, по крайней мѣрѣ, къ черному хлѣбу и невкусно приготовленной говядинѣ послѣдняго сорта. Растроганный самоотверженіемъ, съ которымъ защищала его мать Тома, и состраданіемъ, которое она ему высказывала, принцъ поблагодарилъ эту женщину въ самыхъ изысканныхъ выраженіяхъ, свойственныхъ августѣйшему его происхожденію, и вмѣстѣ съ тѣмъ просилъ ее лечь спать, чтобы хоть во снѣ позабыть свое горе. Онъ присовокупилъ, что король, его отецъ, не оставитъ безъ награды вѣрноподанническую ея доброту и преданность. Это новое доказательство сумасшествія сына до такой степени огорчило мать Тома, что она, прижавъ еще нѣсколько разъ мальчика къ своей груди, наконецъ, ушла отъ него, заливаясь слезами, и легла въ постель.
Разумѣется, ей было не до сна. Тоскуя и размышляя, она мало-по-малу почувствовала, какъ у нея зарождается смутная мысль, будто въ этомъ мальчикѣ есть что-то такое, чего она никогда не замѣчала у Тома Канти и чѣмъ онъ не могъ обладать ни въ здравомъ умѣ, ни въ состояніи помѣшательства. Она не могла описать, въ чемъ именно это заключалось и была не въ состояніи выяснить даже самой себѣ сущность этого различія, но, тѣмъ не менѣе, материнскій ея инстинктъ какъ будто усматривалъ и замѣчалъ таковое. А что, если этотъ мальчикъ и въ самомъ дѣлѣ не ея сынъ? Ахъ, какая нелѣпость! Мать Тома, несмотря на свое горе и пережитыя ею непріятности, чуть было не разсмѣялась сама надъ собою, когда у нея явилась такая мысль. При всемъ томъ эта мысль оказалась удивительно настойчивой и продолжала неотступно ее преслѣдовать. Она никакъ не могла отогнать неотвязную мысль, которая ее мучила и томила. Убѣдившись, наконецъ, въ невозможности для себя успокоиться, мать Тома рѣшилась пріискать такое испытаніе, которое надежно и несомнѣнно выяснило бы, дѣйствительно ли этотъ мальчикъ ея сынъ, или нѣтъ. Она понимала, что только такимъ путемъ и можетъ разсѣять назойливо мучившее ее сомнѣніе. Подобное испытаніе дѣйствительно было бы желаннымъ выходомъ изъ затруднительнаго положенія, а потому мать Тома напрягала всѣ силы своего ума, чтобы его придумать. Поставить себѣ такую задачу оказалось, однако, не въ примѣръ легче, чѣмъ ее разрѣшить. Бѣдной женщинѣ при-
