шелкъ и атласъ, не давая себѣ отчета въ этой роскоши, къ которой пребывалъ настолько же равнодушнымъ, какъ и къ тому, что его няньчили и за нимъ ухаживали самые знатные лорды и лэди. Равнодушіе малютки можно было объяснить въ обоихъ случаяхъ молодостью и неопытностью. О другомъ новорожденномъ мальчикѣ, Томѣ Канти, завернутомъ въ нищенскіе лохмотья, говорили единственно только въ семьѣ бѣдняковъ, для которой появленіе его на свѣтъ было само по себѣ непріятнымъ и нежелательнымъ осложненіемъ.
Съ тѣхъ поръ минуло нѣсколько лѣтъ. Лондонъ, существовавшій уже цѣлыхъ пятнадцать вѣковъ, былъ для тогдашняго времени большимъ городомъ. Въ немъ оффиціально насчитывалось до ста тысячъ жителей, а многіе полагали, что въ дѣйствительности это число позволительно было бы удвоить. По сравненію съ тѣмъ, что онѣ теперь, улицы тогдашняго Лондона показались бы чрезвычайно узкими, кривыми и грязными, особенно въ томъ кварталѣ, гдѣ жилъ Тонъ Канти, то есть неподалеку отъ Лондонскаго моста. Дома тамъ были сплошь деревянные, вторые этажи которыхъ выдавались надъ первыми, а третьи высовывались въ свою очередь за вторые. Чѣмъ выше поднимался домъ, тѣмъ сильнѣе разростадся онъ и въ ширину. Въ видахъ экономіи стѣны домовъ строились изъ такъ называемаго фахверка, то есть изъ брусьевъ, связанныхъ другъ съ другомъ прочными крестовинами, промежутки между которыми заполнялись всевозможнымъ, менѣе цѣннымъ, строительнымъ матеріаломъ и покрывались слоемъ штукатурки. Вертикальные брусья и крестовины окрашивались, смотря по вкусу домовладѣльца, въ красный, синій, или же черный цвѣтъ, что́ придавало домамъ весьма живописный видъ. Въ маленькія окна вставлялись крохотныя стекла ромбической формы, и оконныя рамы отворялись, совершенно какъ двери, на петляхъ наружу.
Домъ, гдѣ жилъ отецъ Тома, находился въ небольшомъ глухомъ дворикѣ Пирожнаго переулка. Дворикъ этотъ назывался Мусорнымъ дворомъ; выходившіе на него дома были всѣ, какъ на подборъ, маленькіе, ветхіе, покосившіеся на бокъ и сверху до низу биткомъ набитые семьями самыхъ злополучныхъ бѣдняковъ. Семья Канти занимала комнату въ третьемъ этажѣ. Для отца и матери стояло тамъ въ углу нѣчто вродѣ кровати, но Томъ со своей бабушкой и двумя сестрами, Лизой и Аней, не были пріурочены къ опредѣленному мѣсту. Въ распоряженіе ихъ пре-
