Да, онъ пошелъ, голубчикъ, потому что думалъ, будто этого желаетъ Мильсъ Гендонъ. Ни для кого другого онъ этого бы не сдѣлалъ. Я въ этомъ увѣренъ, положительно увѣренъ, — добавлялъ Мильсъ съ такимъ видомъ, какъ еслибъ означенная увѣренность была ему особенно пріятна.
Къ разсвѣту того же самаго утра Томъ Канти пробудился отъ тяжелаго сна. Было еще темно, когда мальчикъ раскрылъ глаза. Съ минутку онъ лежалъ молча, пытаясь разобраться въ пестрой путаницѣ наполнявшихъ его голову мыслей и впечатлѣній и пріискать имъ какой-нибудь смыслъ. По всѣмъ вѣроятіямъ, это ему удалось, такъ какъ онъ неожиданно воскликнулъ вполголоса, но съ выраженіемъ величайшаго восторга:
— Теперь я понялъ все, рѣшительно все! Ну, слава Богу, я окончательно проснулся. Прочь печаль и тоска. Будемъ радоваться. Эй, Аня и Лиза, прыгайте съ вашей соломы прямо сюда ко мнѣ! Я разскажу вамъ самый дикій и сумасшедшій сонъ, какой посылали когда-либо ночные духи человѣку, котораго хотѣли удивить! Вы просто не повѣрите своимъ ушамъ, какимъ образомъ все это могло мнѣ присниться. Гдѣ же вы, Аня и Лиза? Оглохли вы, что ли!..
Какая-то человѣческая фигура, очертанія которой нельзя было разглядѣть въ темнотѣ, подошла къ его постели и чей-то голосъ произнесъ:
— Благоугодно тебѣ что-нибудь повелѣть?..
— Увы, я узнаю этотъ голосъ! Скажи же мнѣ, кто я такой?
— Ты-то? Вчера еще ты былъ принцемъ Уэльскимъ, а сегодня ты, всемилостивѣйшій мой государь, Эдуардъ, король англійскій!
Уткнувшись головой въ подушки, Томъ жалобно проговорилъ:
— Ахъ, это, значитъ, былъ не сонъ! Ложитесь опять въ постель, дорогой графъ, и предоставьте меня моему горю!
Томъ снова заснулъ и по прошествіи нѣкотораго времени увидѣлъ очень пріятный сонъ. Ему снилось, будто онъ играетъ одинъ въ самый разгаръ лѣта на хорошенькой лужайкѣ, называвшейся «Полемъ добраго чародѣя». Вдругъ подходитъ къ нему маленькій карликъ вышиной всего въ полъ-аршина, съ длинными рыжими усами и большимъ горбомъ. Обласкавъ Тома, карликъ этотъ подалъ ему маленькую лопатку и сказалъ:
— Рой ямку возлѣ этого пня! Онъ послушался и сразу же нашелъ въ этой ямкѣ двѣнадцать совсѣмъ новенькихъ трехкопеечныхъ монетъ, составлявшихъ
