ее на столѣ, съ притворной забывчивостью. Само собою разумѣется, что онъ взялъ ее и пробѣжалъ глазами до самаго итога. Тогда онъ сказалъ: «Вы немногимъ обходитесь» и положилъ назадъ записку.
Перчатки его были самою печальною развалиною, но онъ сказалъ мнѣ, гдѣ я могу достать такія же. Въ башмакахъ его едва могли удержаться и не вывалиться грецкіе орѣхи, но онъ любилъ ставить свои ноги на каминную подставку и любоваться ими. Онъ носилъ на груди тусклую, стеклянную булавку, которую называлъ «морфилитическимъ» брилліантомъ, не заботясь о значеніи этого слова, и сказалъ, что существуетъ только двѣ такихъ — другая находится у китайскаго императора.
Впослѣдствіи, въ Лондонѣ, я съ большимъ удовольствіемъ смотрѣлъ, какъ этотъ фантастическій бродяга входилъ въ переднюю гостинницы съ своими великокняжескими манерами; такъ какъ онъ всегда выдумывалъ себѣ новыя виды величія, въ немъ ничего не было стараго, кромѣ его платья. Когда онъ обращался ко мнѣ въ присутствіи незнакомцевъ, онъ всегда немного повышалъ голосъ и называлъ меня «сэръ Ричардъ» или «генералъ» или «ваша милость» и когда окружающіе начинали обращать на насъ почтительное вниманіе, онъ спрашивалъ меня небрежнымъ тономъ, какъ бы случайно, зачѣмъ я вчера обманулъ герцога Аргильскаго и напоминалъ мнѣ о томъ, что мы приглашены на слѣдующій день къ герцогу Уэстминстерскому; я думаю, что въ то время эти вещи казались реально существующими для него. Разъ онъ пришелъ и пригласилъ меня пойти посидѣть вечеромъ у графа Уорвика. Я сказалъ, что не получилъ формальнаго приглашенія. Онъ сказалъ, что это не важно, такъ какъ графъ не церемонился съ нимъ и съ его друзьями. Я спросилъ, могу ли я идти въ томъ, въ чемъ я былъ. Онъ сказалъ, нѣтъ, едва ли это возможно: въ домѣ всякаго джентльмэна вечеромъ требуется вечерній костюмъ. Онъ сказалъ, что подождетъ, пока я одѣнусь, и затѣмъ отправимся въ его аппартаменты и тамъ я могу выпить бутылку шампанскаго и выкурить сигару, пока онъ одѣнется. Мнѣ ужасно хотѣлось посмотрѣть, что выйдетъ изъ всего этого, и потому я одѣлся и мы отправились въ его квартиру. Онъ сказалъ, что если мнѣ все равно, мы пройдемся пѣшкомъ. И вотъ мы прошагали мили четыре по туману и грязи и, наконецъ, нашли «аппартаменты». Они состояли изъ одной комнаты надъ лавкой цирюльника, во дворѣ. Два стула, маленькій столъ, старый чемоданъ, умывальный тазъ и кувшинъ (оба на полу, въ углу комнаты), неубранная кровать, обломокъ зеркала и горшокъ съ маленькой, погибающей розовой геранью, которую онъ называлъ столѣтнимъ растеніемъ и говорилъ, что она не цвѣла
