Мы поспѣшили выйти и обогнули уголъ улицы.
— Теперь мы спасены, — сказалъ онъ, и снявъ свой воротничокъ, и галстухъ сунулъ ихъ обратно въ карманъ.
— Чуть-чуть не попался, — сказалъ онъ.
— Какимъ образомъ? — спросилъ я.
— Клянусь св. Георгомъ, тамъ была графиня!
— Ну, такъ что жь такое? Развѣ она ваеъ не знаетъ?
— Не знаетъ меня? Безусловно обожаетъ меня. Мнѣ удалось увидѣть, какъ она промелькнула, прежде чѣмъ она меня замѣтила, и я сбѣжалъ. Не видѣлъ ее мѣсяца два. Войти туда, упасть ей, какъ снѣгъ на голову, безъ всякаго предупрежденія, было бы опасно. Она бы не могла этого выдержать. Я не зналъ, что она въ городѣ, думалъ, что она въ замкѣ. Позвольте мнѣ опереться на васъ, только на одну минуту, вотъ; теперь мнѣ лучше, благодарю васъ, очень, очень благодарю васъ. Боже мой, какъ это мнѣ удалось увернуться!
Послѣ этого меня больше никогда не приглашали къ графу, но замѣтилъ его домъ на будущее время. Онъ оказался обыкновенной гостинницей, съ живущими въ ней до тысячи плебеевъ.
Роджерсъ, безъ сомнѣнія, былъ сумасшедшій. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ это оказывалось довольно яснымъ, но онъ, конечно, не зналъ этого. Онъ самымъ серьезнѣйшимъ образомъ игралъ свои роли и входилъ въ нихъ. Онъ умеръ прошлымъ лѣтомъ, въ морѣ, въ качествѣ «Графа Рамегэтскаго».
Было уже довольно поздно; стоялъ холодный, зимній день. Маленькій городокъ штата Мэнъ, Истпортъ, утопалъ въ только-что выпавшемъ, глубокомъ снѣгу. На улицахъ недоставало обычнаго движенія. На всемъ протяженіи ничего не было видно, кромѣ мертвенно-бѣлой пустоты и полнѣйшей тишины, т. е. виноватъ, тишину было не видно, а слышно. Тротуары казались глубокими, длинными канавами, съ валами снѣга по обѣимъ сторонамъ. Время отъ времени слышалось слабое, далекое шарканье деревянной лопаты и, если вы быстро умѣете схватывать вещи, то замѣтите мельканье то появляющейся, то исчезающей въ одной изъ этихъ канавъ черной фигуры; по движеніямъ ея вы легко можете узнать, что она выбрасываетъ лопатой снѣгъ. Но смотрите скорѣй, иначе вы не увидите этой черной фигуры, такъ
