съ косой юбкой, съ тремя свѣтло-голубыми оборками, кромки которыхъ были приподняты синелью цвѣта розового пепла, пардесю изъ темно-коричневаго тарлатана, съ пунцовыми атласными зубцами желтоватаго цвѣта, полонезъ еп рапіег, украшенный перламутровыми пуговицами и серебрянымъ шнуркомъ и поддерживаемый желтыми бархатными петлями; лифъ изъ лавендоваго репса, отдѣланный валансьенами; низкій воротъ, короткіе рукава; бархатнаго цвѣта marron на шеѣ, окаймленная нѣжною шелковою розовою полоскою; около нея платокъ, простой трехнитяной красильной фабрики, нѣжно-шафраннаго цвѣта; коралловые браслеты и ожерелье съ медальономъ; прическа изъ незабудокъ и полевыхъ лилій надъ благороднымъ челомъ.
И это все; въ этомъ простомъ туалетѣ она была божественно хороша. Какова же она должна была быть въ праздничномъ или бальномъ платьѣ?
Все это время она была сильно занята разговоромъ съ Алонзо, совершенно не подозрѣвая нашего осмотра. Минуты проходили, а она все разговаривала. Но вотъ она подняла голову и случайно взглянула на часы. Яркая краска покрыла ея щеки и она воскликнула:
— Однако, прощайте, мистеръ Фитцъ Кларенсъ. — Мнѣ пора уходить.
Она такъ поспѣшно вскочила со стула, что едва слышала отвѣтное прощаніе молодого человѣка. Она стояла сіяющая, граціозная, красивая и съ удивленіемъ смотрѣла на уличающіе ее часы.
— Пять минутъ двѣнадцатаго, — проговорила она. — Почти два часа, а мнѣ показалось не больше двадцати минутъ! О, Боже! Что онъ обо мнѣ подумаетъ.
Въ то же самое время Алонзо смотрѣлъ на свои часы и говорилъ:
— Двадцать пять минутъ третьяго! Почти два часа, а я думалъ, что не прошло и двухъ минутъ. Очень можетъ быть, что эти часы опять дурятъ! Миссъ Этельтонъ! Прошу васъ! Одну минуту! Вы еще тамъ?..
— Да, но говорите скорѣй, я сейчасъ ухожу.
— Будьте такъ добры, скажите мнѣ, который часъ?
Дѣвушка опять покраснѣла и пробормотала про себя: «Какъ жестоко, съ его стороны, спрашивать меня объ этомъ!».
— Пять минутъ двѣнадцатаго, — отвѣчала она съ превосходно сыгранною безпечностью.
— О, благодарю васъ! Теперь вы уйдете, неправда ли?
— Да.
— Какъ жалко.
