не успѣли даже сообразить, въ чемъ дѣло. Не прошло минуты, какъ налетѣлъ ураганъ, не прошло двухъ минутъ, какъ небо одѣлось сплошными тучами — и воцарилась такая кромѣшная тьма, что мы не могли видѣть другъ друга.
Было бы безуміемъ пытаться описывать этотъ ураганъ. Старѣйшій изъ норвежскихъ моряковъ никогда не испытывалъ ничего подобнаго. Мы кинулись убирать паруса, но при первомъ же порывѣ вихря мачты снесло за бортъ, точно срѣзало. Главная мачта увлеки за собой моего меньшого брата, который привязалъ себя къ ней для безопасности.
Наша шхуна походила на перышко, брошенное въ пучину. У ней была совершенно ровная палуба съ маленькимъ люкомъ на носу; этотъ люкъ мы всегда закрывали, отправляясь въ море. Безъ этой предосторожности мы, безъ сомнѣнія, пошли бы теперь ко дну, такъ какъ по временамъ совершенно окунались въ воду. Какъ уцѣлѣлъ мой братъ, я не знаю, и никогда не могъ узнать. Что касается меня, то, выпустивъ фокъ-зейль, я кинулся ничкомъ на палубу, уперся ногами въ узкій шкафутъ, а руками уцѣпился за рымъ-болтъ у подножія передней мачты. Я сдѣлалъ это — лучшее, что я могъ сдѣлать — совершенно инстинктивно, такъ какъ былъ слишкомъ ошеломленъ, чтобы разсуждать и соображать.
Какъ я уже сказалъ, по временамъ мы совершенно погружались въ воду; въ такихъ случаяхъ я старался не дышать и изо всѣхъ силъ держался за рымъ-болтъ. Когда становилось не въ мочь, поднимался на колѣни и высовывалъ голову надъ водой. Но вотъ наше суденышко встряхнулось, какъ встряхивается собака, выйдя изъ воды, и поднялось надъ моремъ. Я немножко опомнился и сталъ собираться съ мыслями, когда кто-то схватилъ меня за руку. То былъ мой старшій братъ. Сердце мое затрепетало отъ радости, такъ какъ я былъ увѣренъ, что его снесло за бортъ — но въ ту же минуту эта радость смѣнилась ужасомъ, онъ нагнулся къ моему уху и крикнулъ только одно слово: — «Моское-штремъ»!
Какъ передать, что я почувствовалъ въ эту минуту? Я затрясся точно въ лихорадкѣ. Я зналъ, что значитъ это слово, зналъ, что онъ хочетъ мнѣ сказать. Вѣтеръ мчалъ наше судно въ водоворотъ Мальштрема, и ничто не могло спасти насъ!
— Пересѣкая главный потокъ, мы всегда держались какъ можно дальше отъ водоворота, даже при тихой погодѣ, да и то дожидались затишья. Теперь же насъ несло въ самый водоворотъ, да еще при такомъ ураганѣ! — Конечно, — подумалъ я, — мы попадемъ туда какъ разъ во время затишья, — значитъ, есть еще надежда… — Но въ ту же минуту я выругалъ самъ себя за эту безумную мысль. Разумѣется, нѣтъ никакой надежды; я очень хорошо
