На ея любезное приглашеніе я вошелъ въ довольно просторную прихожую. Явившись главнымъ образомъ для наблюденія, я успѣлъ замѣтить направо отъ себя окно, такое же какъ въ переднемъ фасадѣ дома, налѣво дверь въ главныя комнаты, и прямо передъ собою другую дверь, открытую, такъ что я могъ разсмотрѣть небольшую комнату, повидимому, кабинетъ, и большое окно съ выступомъ, выходившее на сѣверъ.
Войдя въ гостиную, я очутился передъ мистеромъ Лэндоромъ — такова была его фамилія, которую я узналъ впослѣдствіи. Онъ встрѣтилъ меня любезно, даже привѣтливо, но я больше интересовался обстановкой жилища, чѣмъ хозяиномъ.
Въ сѣверномъ крылѣ находилась спальня, сообщавшаяся съ гостиной. На западъ отъ двери въ спальню было окно, выходившее на ручей. На западномъ концѣ гостиной помѣщались каминъ и дверь въ западное крыло, вѣроятно, служившее кухней.
Обстановка гостиной отличалась необычайной простотой. Полъ былъ устланъ превосходнымъ толстымъ ковромъ съ зелеными узорами по бѣлому полю. На окнахъ висѣли снѣжнобѣлыя кисейныя занавѣси; онѣ опускались прямыми, правильными складками какъ разъ до пола. Стѣны были обиты изящными французскими обоями — серебристо бѣлыми, съ свѣтло-зеленой полоской зигзагами. Ихъ однообразіе нарушалось только тремя прекрасными жюльеновскими литографіями à trois crayons безъ рамокъ. Одинъ изъ этихъ рисунковъ изображалъ сцену восточной роскоши или скорѣе сладострастія; другой — необычайно живую картину карнавала; третій — греческую женскую головку: такое божественно прекрасное лицо, съ такимъ вызывающе неопредѣленнымъ выраженіемъ, какого мнѣ еще не случалось видѣть.
Мебель состояла изъ круглаго стола, нѣсколькихъ стульевъ (включая кресло-качалку) и дивана или «канапе» — деревяннаго, липоваго, окрашеннаго въ желтовато-бѣлую краску съ легкими зелеными разводами, съ соломеннымъ сидѣньемъ. Стулья и столъ были подобраны другъ къ другу, но формы ихъ, очевидно, измышлены тѣмъ же мозгомъ, который устраивалъ имѣнье, — невозможно представить себѣ что-нибудь болѣе изящное.
На столѣ помѣщались нѣсколько книгъ, широкій, квадратный, хрустальный флаконъ съ какими-то новыми духами, простая астральная лампа съ итальянскимъ абажуромъ и большая ваза съ великолѣпными цвѣтами. Цвѣты яркихъ колеровъ и нѣжнаго запаха представляли единственное украшеніе комнаты. На каминѣ возвышалась огромная ваза съ пышными гераніями. На трехугольныхъ полочкахъ по угламъ комнаты красовались такія же вазы съ различными цвѣтами. На каминной доскѣ находились
