точностью, какъ мистеръ Киссамъ. Къ тому же, если мистеръ Киссамъ дѣйствительно сдѣлалъ свое открытіе около восьми лѣтъ тому назадъ, — почему онъ тогда же не воспользовался громадными выгодами, которыя оно могло доставить ему лично, если ужь не человѣчеству. Выгоды эти очевидны для всякаго простеца. Я никогда не повѣрю, чтобы человѣкъ, не лишенный здраваго смысла, сдѣлавъ подобное открытіе, оказался въ своихъ дальнѣйшихъ поступкахъ такимъ младенцемъ — такимъ простофилей — какимъ, по его собственнымъ словамъ, оказался мистеръ Киссамъ. Кстати: кто такое мистеръ Киссамъ? Не сфабрикована-ли вся замѣтка въ «Вѣстникѣ и Наблюдателѣ» нарочно для того, чтобы «надѣлать шума?» Правду сказать, статья отъ начала до конца производитъ впечатлѣніе «не любо не слушай». На мой взглядъ она не заслуживаетъ довѣрія, и если бы я не зналъ, какъ легко поддаются мистификаціи ученые мужи въ вопросахъ, выходящихъ изъ круга ихъ обычныхъ занятій, то, признаюсь, былъ бы крайне удивленъ, видя, что такой замѣчательный химикъ, какъ профессоръ Дрэперъ, обсуждаетъ совершенно серьезно претензіи мистера Киссама.
Вернемся, однако, къ «Дневнику» сэра Гемфри Дэви. Онъ не предназначался для публики, даже по смерти автора. Въ этомъ легко убѣдится всякій опытный литераторъ при самомъ поверхностномъ знакомствѣ съ стилемъ «Дневника». Напр., на стр. 13 читаемъ по поводу изслѣдованій надъ закисью азота. «Дыханіе продолжается; спустя полминуты уменьшеніе, потомъ прекращаются, остается только въ родѣ легкаго сжатія всѣхъ мускуловъ». Что дыханіе не уменьшается, ясно изъ дальнѣйшаго текста и выраженія «прекращаются» (во множественномъ числѣ). Всю фразу слѣдуетъ читать: «дыханіе продолжается, спустя полминуты уменьшеніе (болѣзненныхъ ощущеній), потомъ (они) исчезаютъ, остается только (ощущеніе) въ родѣ легкаго сжатія всѣхъ мускуловъ». Сотни подобныхъ мѣстъ доказываютъ, что рукопись, изданная такъ неосмотрительно, была простой записной книжкой, предназначавшейся авторомъ только для собственнаго употребленія. Всякій, кто вникнетъ въ ея содержаніе, согласится со мною. Дѣло въ томъ, что сэръ Гемфри Дэви ни за что въ мірѣ не согласился бы компрометировать себя въ научныхъ вопросахъ. Онъ не только ненавидѣлъ всякое шарлатанство, но боялся даже показаться поверхностнымъ. Будучи совершенно убѣжденъ, что находится на вѣрномъ пути къ открытію, онъ все-таки не рѣшался печатать о немъ, пока не могъ подтвердить своихъ заключеній вполнѣ точными опытами. Безъ сомнѣнія, его послѣднія минуты были бы отравлены, если бъ онъ могъ предвидѣть, что «Днев-
