горячимъ масломъ: средство, рекомендованное Августомъ. Рана на моей шеѣ, хотя и ужасная съ виду, оказалась неопасной и скоро зажила.
Пингвинъ вошелъ въ гавань около девяти часовъ утра, выдержавъ сильнѣйшій шквалъ, какой когда-либо случался близь Нантукета. Мы съ Августомъ явились въ домъ мистера Барнарда какъ разъ къ завтраку, который, къ счастью для насъ, запоздалъ, благодаря вчерашней попойкѣ. Кажется, присутствовавшіе были слишкомъ утомлены, чтобы обратить вниманіе на нашъ изможденный видъ, который бросился бы въ глаза при мало-мальски внимательномъ наблюденіи. Впрочемъ, школьники истинные виртуозы по части обмана, и врядъ-ли кому-нибудь изъ нашихъ нантукетскихъ друзей пришло въ голову, что ужасная исторія, о которой разсказывали въ городѣ матросы, потопившіе будто бы цѣлый корабль съ экипажемъ человѣкъ въ тридцать—сорокъ, имѣла какое-либо отношеніе къ «Аріэлю», мнѣ или моему спутнику. Мы же часто говорили объ этомъ происшествіи, — но не могли вспомнить о немъ безъ ужаса. Августъ откровенно сознался, что никогда въ жизни не испытывалъ такого адскаго чувства, какое испыталъ въ нашей маленькой лодочкѣ въ ту минуту, когда понялъ степень своего опьяненія и убѣдился, что не справится съ нимъ.
Можно бы было думать, что катастрофа, о которой я только что разсказалъ, охладитъ мою едва зародившуюся страсть къ морю. Напротивъ, никогда еще я не испытывалъ такой жажды къ приключеніямъ, которыми полна жизнь моряка, какъ спустя недѣлю послѣ нашего чудеснаго избавленія. Этотъ короткій періодъ времени оказался совершенно достаточнымъ, чтобы изгладить изъ моей памяти мрачныя и освѣтить самымъ яркимъ свѣтомъ увлекательныя и живописныя стороны нашего опаснаго предпріятія. Наши бесѣды съ Августомъ каждый день становились оживленнѣе и интереснѣе. Его разсказы о морскихъ приключеніяхъ (теперь я подозрѣваю, что добрая половина ихъ была чистымъ враньемъ) дѣйствовали возбуждающимъ образомъ на мой восторженный темпераментъ и мое мрачное, но пылкое воображеніе. Какъ это ни странно, но именно картины ужасныхъ страданій и отчаянія всего сильнѣе разжигали мою страсть. Свѣтлая сторона жизни моряка не особенно трогала меня. Я только и бредилъ кораблекрушеніями и голодомъ, смертью или плѣномъ у варварскихъ племенъ, жизнью,
