ленькимъ, старенькимъ, но совсѣмъ еще бодрымъ, съ дѣтски невиннымъ выраженіемъ и робкими манерами. Онъ нерѣдко являлся въ улицу Notre Dame des Champs, здоровался, садился въ уголкѣ на кончикъ стула — и молчалъ. Если хозяйка была въ добромъ расположеніи духа, то ради его одобренія она говорила:
— Monsieur Evette, у меня руку ломитъ — помагнетизируйте!
Онъ вскакивалъ со стула, кидался къ ней и, видимо приходя въ восторгъ, начиналъ пассы своими старческими, уже нѣсколько дрожавшими руками.
Когда эти манипуляціи надоѣдали Еленѣ Петровнѣ, она кивала головою и произносила:
— Merci, cher monsieur Evette, ça va mieux!… о, да какая же у васъ сила!
Онъ дулъ себѣ на руки, блаженно улыбался и, счастливый, опять садился на кончикъ стула.
Привела его, опять-таки, m-me де-Морсье, знакомая съ нимъ долгіе годы. Такъ какъ мнѣ было объявлено, что этотъ старичекъ — «знаменитый» магнетизеръ и другъ покойнаго барона дю-Поте (дѣйствительно весьма извѣстнаго магнетизера и автора интересныхъ сочиненій по этому предмету), — я обратился къ нему съ нѣкоторыми вопросами относительно теорій и взглядовъ дю-Поте, книги котораго прочелъ незадолго передъ тѣмъ.
Онъ очень внимательно, съ видимымъ напряженіемъ меня выслушалъ, потомъ покраснѣлъ и съ добродушной улыбкой мнѣ отвѣтилъ:
— Я глубоко сожалѣю, что не могу имѣть чести исполнить ваше желаніе. Я очень мало смыслю въ ученыхъ предметахъ и не получилъ образованія… Къ тому же, я отъ природы, — не стыжусь въ этомъ признаться — недалекъ… je suis très simple… что жъ дѣлать! — вѣдь этого не скроешь! Мое единственное качество — я добръ… je suis bon… а потому Господь далъ мнѣ способность исцѣлять магнетизмомъ всякія болѣзни… Mousieur ls baron du-Potet me disait souvent: mon pauvre Evette, tu es trèe
леньким, стареньким, но совсем еще бодрым, с детски невинным выражением и робкими манерами. Он нередко являлся в улицу Notre Dame des Champs, здоровался, садился в уголке на кончик стула — и молчал. Если хозяйка была в добром расположении духа, то ради его одобрения она говорила:
— Monsieur Evette, у меня руку ломит — помагнетизируйте!
Он вскакивал со стула, кидался к ней и, видимо приходя в восторг, начинал пассы своими старческими, уже несколько дрожавшими руками.
Когда эти манипуляции надоедали Елене Петровне, она кивала головою и произносила:
— Merci, cher monsieur Evette, ça va mieux!… о, да какая же у вас сила!
Он дул себе на руки, блаженно улыбался и, счастливый, опять садился на кончик стула.
Привела его, опять-таки, m-me де Морсье, знакомая с ним долгие годы. Так как мне было объявлено, что этот старичок — «знаменитый» магнетизер и друг покойного барона дю Поте (действительно весьма известного магнетизера и автора интересных сочинений по этому предмету), — я обратился к нему с некоторыми вопросами относительно теорий и взглядов дю Поте, книги которого прочел незадолго перед тем.
Он очень внимательно, с видимым напряжением меня выслушал, потом покраснел и с добродушной улыбкой мне ответил:
— Я глубоко сожалею, что не могу иметь чести исполнить ваше желание. Я очень мало смыслю в ученых предметах и не получил образования… К тому же, я от природы, — не стыжусь в этом признаться — недалек… je suis très simple… что ж делать! — ведь этого не скроешь! Мое единственное качество — я добр… je suis bon… а потому господь дал мне способность исцелять магнетизмом всякие болезни… Mousieur ls baron du-Potet me disait souvent: mon pauvre Evette, tu es trèe
