кихъ родственницъ Блаватской къ ея дѣятельности, обществу, махатмамъ и феноменамъ. Но разобрать это отношеніе, несмотря на частыя наши свиданья и долгіе разговоры, мнѣ удалось далеко не сразу. Изъ ихъ удивительныхъ разсказовъ я долженъ былъ заключить, что жизнь всей ихъ семьи просто кишитъ всякими таинственностями. Что же касается Елены Петровны — съ ней отъ юности происходили разные феномены. Передавая объ этихъ феноменахъ, г-жа Y. объясняла ихъ тѣмъ, что Блаватская — необыкновенно сильный медіумъ.
Если это было въ присутствіи Елены Петровны, наша «madame» приходила въ ужасное негодованіе и раздраженіе, вращала глазами, багровѣла и начинала увѣрять, что это неправда, что всѣ ея феномены, со дня ея юности, производились вовсе не спиритическими «скорлупами» (она такъ называла «духовъ» медіумизма), а были дѣйствіями ея «хозяина» и ему подобныхъ живыхъ мудрецовъ Тибета, давно уже предназначавшихъ ее къ роли своей «посланницы» и направлявшихъ жизнь ея. По этому поводу между почтенными дамами завязывались чуть не настоящія ссоры.
Особенно же изумляла меня г-жа X. Она вовсе не послужила для меня живымъ и нагляднымъ доказательствомъ тому, что теософія Блаватской не заключаетъ въ себѣ ничего предосудительнаго для христіанина. Во время одного изъ первыхъ же свиданій нашихъ она принялась увѣрять меня, что всѣ эти феномены, махатмы и такъ далѣе — все это — проявленіе «темной» силы, дѣло рукъ дьявола. Однако сама она этого дьявола не боялась нисколько, а такъ и цѣплялась за его хвостъ, всѣми мѣрами побуждая Елену Петровну къ производству разныхъ «феноменовъ».
Черезъ нѣсколько дней по пріѣздѣ этихъ дамъ произошелъ «феноменъ съ письмомъ». Елена Петровна уговорила таки меня подвергнуться магнетическимъ сеансамъ Олкотта, — и я долженъ былъ пріѣзжать съ этой цѣлью по утрамъ, до двѣнадцати часовъ, черезъ день. Пріѣхалъ я разъ и засталъ въ маленькой гостиной нѣсколько человѣкъ. Блаватская была въ какомъ-то
ких родственниц Блаватской к ее деятельности, обществу, махатмам и феноменам. Но разобрать это отношение, несмотря на частые наши свиданья и долгие разговоры, мне удалось далеко не сразу. Из их удивительных рассказов я должен был заключить, что жизнь всей их семьи просто кишит всякими таинственностями. Что же касается Елены Петровны — с ней от юности происходили разные феномены. Передавая об этих феноменах, г-жа Y. объясняла их тем, что Блаватская — необыкновенно сильный медиум.
Если это было в присутствии Елены Петровны, наша «madame» приходила в ужасное негодование и раздражение, вращала глазами, багровела и начинала уверять, что это неправда, что все ее феномены со дня ее юности производились вовсе не спиритическими «скорлупами» (она так называла «духов» медиумизма), а были действиями ее «хозяина» и ему подобных живых мудрецов Тибета, давно уже предназначавших ее к роли своей «посланницы» и направлявших жизнь ее. По этому поводу между почтенными дамами завязывались чуть не настоящие ссоры.
Особенно же изумляла меня г-жа X. Она вовсе не послужила для меня живым и наглядным доказательством тому, что теософия Блаватской не заключает в себе ничего предосудительного для христианина. Во время одного из первых же свиданий наших она принялась уверять меня, что все эти феномены, махатмы и так далее — все это — проявление «темной» силы, дело рук дьявола. Однако сама она этого дьявола не боялась нисколько, а так и цеплялась за его хвост, всеми мерами побуждая Елену Петровну к производству разных «феноменов».
Через несколько дней по приезде этих дам произошел «феномен с письмом». Елена Петровна уговорила-таки меня подвергнуться магнетическим сеансам Олкотта, — и я должен был приезжать с этой целью по утрам, до двенадцати часов, через день. Приехал я раз и застал в маленькой гостиной несколько человек. Блаватская была в каком-то
