сажень. Она проворно схватила со стола ключикъ и поскорѣй къ садовой дверкѣ. Бѣдная Соня, опять неудача!—Въ дверь не пройдетъ. Только растянувшись во всю длину, она могла приложиться къ ней однимъ глазомъ и заглянуть въ садъ; но пройти—куда при такомъ ростѣ! не выдержала тутъ Соня, опять расплакалась.
„Постыдилась бы себя, коли другихъ не стыдно! Такая большая, да плачетъ“ (и подлинно большая!). „Ну, будетъ, сейчасъ перестань, слышишь!“ Ни увѣщанія, ни угрозы, ничего не помогаетъ; Соня плачетъ, рыдаетъ, разливается; въ три ручья текутъ у нея слезы, собираются въ порядочно-глубокую лужу, и захватила эта лужа уже съ полъ залы. „Ужь не заколдовалъ ли меня ночью колдунъ, или волшебница!“ подумала Соня. „Дай вспомню, было ли со мною что-нибудь особенное нынче утромъ? Да, будто что-
сажень. Она проворно схватила со стола ключик и поскорей к садовой дверке. Бедная Соня, опять неудача! — в дверь не пройдет. Только растянувшись во всю длину она могла приложиться к ней одним глазом и заглянуть в сад; но пройти — куда при таком росте! Не выдержала тут Соня, опять расплакалась.
— Постыдилась бы себя, коли других не стыдно! Такая большая да плачет (и подлинно большая!). Ну, будет, сейчас перестань, слышишь!?
Ни увещания, ни угрозы, ничего не помогает; Соня плачет, рыдает, разливается; в три ручья текут у нее слезы, собираются в порядочно глубокую лужу, и захватила эта лужа уже с ползалы.
«Уж не заколдовал ли меня ночью колдун или волшебница!? — подумала Соня. — Дай вспомню, было ли со мною что-нибудь особенное нынче утром? Да, будто что-
