концѣ лужи заплескалось что-то. Соня подплыла разузнать, что такое. Она, было, струсила, но потомъ успокоилась и подумала на мышь.
„Точно—мышь. Не заговорить ли мнѣ съ нею,“ думаетъ Соня. „Здѣсь все такъ удивительно, что и мыши, пожалуй, говорятъ; я этому нисколько бы не удивилась. Попробовать развѣ?—Спросъ не бѣда. Мышь, мышка! Скажите, пожалуйста, какъ мнѣ выбраться изъ этой лужи? Я совсѣмъ измучилась, плавая въ ней, да и растаять боюсь!“
Мышь съ любопытствомъ обратилась острыми глазками на Соню, прищурилась, но ничего не отвѣчала.
„Она, можетъ быть, не понимаетъ по-русски,“ думаетъ Соня. „Можетъ быть это мышь французская, пришла въ Россію съ Наполеономъ. Посмотримъ, скажу что-нибудь по-французски.“
Первое, что ей вспомнилось изъ фран-
конце лужи заплескалось что-то. Соня подплыла разузнать, что такое. Она было струсила, но потом успокоилась и подумала на мышь.
«Точно — мышь. Не заговорить ли мне с нею, — думает Соня. — Здесь все так удивительно, что и мыши, пожалуй, говорят; я этому нисколько бы не удивилась. Попробовать разве? Спрос не беда».
— Мышь, мышка! Скажите, пожалуйста, как мне выбраться из этой лужи? Я совсем измучилась, плавая в ней, да и растаять боюсь!
Мышь с любопытством обратилась острыми глазками на Соню, прищурилась, но ничего не отвечала.
«Она, может быть, не понимает по-русски, — думает Соня. — Может быть, это мышь французская, пришла в Россию с Наполеоном. Посмотрим, скажу что-нибудь по-французски».
Первое, что ей вспомнилось из фран-
