дальше“, повторили всѣ за нею хоромъ.
Но мышь не внимала; мотнула только головой, и еще чаще засѣменила ножками.
„Жаль, что ушла“, замѣтилъ попугай, глядя уходящей мыши вслѣдъ.
„Ну, характеръ!“ обратилась жирная старая жаба къ молодой. „Видишь, какъ нехорошо злиться! Пусть тебѣ это будетъ наукой….“
„Ужь, пожалуйста, отстаньте!“ съ сердцемъ прервала молодая лягушка; „васъ слушать терпѣнія не хватитъ. Устрица на что дура, и та не выдержитъ—лопнетъ“.
„Была бы Катюшка здѣсь со мною, сейчасъ воротила бы мышь“, сказала Соня вслухъ, но не обращаясь ни къ кому особенно.
„А кто такая Катюшка, позвольте узнать“? спросилъ попугай.
„Это у насъ такая кошечка Катюша“,
дальше, — повторили все за нею хором.
Но мышь не внимала; мотнула только головой, и еще чаще засеменила ножками.
— Жаль, что ушла, — заметил попугай, глядя уходящей мыши вслед.
— Ну, характер! — обратилась жирная старая жаба к молодой. — Видишь, как нехорошо злиться! Пусть тебе это будет наукой…
— Уж, пожалуйста, отстаньте! — с сердцем прервала молодая лягушка, — вас слушать терпения не хватит. Устрица на что дура, и та не выдержит — лопнет.
— Была бы Катюшка здесь со мною, сейчас воротила бы мышь, — сказала Соня вслух, но не обращаясь ни к кому особенно.
— А кто такая Катюшка, позвольте узнать? — спросил попугай.
— Это у нас такая кошечка Катюша, —
