что мыслится нами подъ понятіемъ и въ понятіи, есть и въ дѣйствительности, оно существуетъ и помимо мыслящаго субъекта.
Какимъ же образомъ получаются у насъ понятія? По мнѣнію Платона, они не есть всецѣло продуктъ нашего мышленія; они всегда уже имѣются въ нашемъ духѣ, но въ Скрытомъ, какъ бы въ дремлющемъ, состояніи. Стоитъ лишь намъ поставить душу въ недоумѣніе по поводу чего-либо изъ существующаго, какъ въ ней тотчасъ начинается процессъ выведенія соотвѣтствующихъ понятій на свѣтъ сознанія. Черезъ діалектическое воспитаніе мы будимъ дремлющіе въ нашемъ духѣ зародыши истиннаго знанія; только въ систематическомъ упражненіи функціи сужденія, въ вопросахъ и отвѣтахъ, возникаетъ у насъ, или правильнѣе, дѣлается яснымъ чистое лишенное всякаго чувственнаго содержанія опредѣленіе мышленія, которое до этого, хотя и было, но лишь подъ порогомъ сознанія. Внѣшняя дѣйствительность даетъ намъ только поводъ для этого процесса выведенія. При возникновеніи у насъ понятія, напримѣръ, красоты, мы несомнѣнно должны были остановиться на нѣкоторыхъ прекрасныхъ вещахъ, такъ какъ эти вещи и служили намъ толчкомъ, заставившимъ обратиться къ выясненію указаннаго понятія. Однако, чтобы остановиться на прекрасныхъ объектахъ, по мнѣнію Платона, необходимо уже сознавать, хотя бы и неясно, что та или другая вещь прекрасна, иначе вся такая сторона вещей осталась бы совершенно незамѣченной нами. Для этого же надобно имѣть предварительно нѣкоторый, еще пока смутно сознаваемый критерій прекраснаго, нѣкоторое понятіе о красотѣ, предносящееся нашему духовному-оку, благодаря чему мы и остановились именно на прекрасныхъ вещахъ. Если бы мы не обладали такимъ понятіемъ ранѣе всякаго опыта, то мы даже не сознавали бы, что данный объектъ прекрасенъ, и съ этой точки зрѣнія не могли бы изучать его и разсматривать, слѣдовательно, въ этомъ случаѣ не имѣли бы никакой почвы, ничего того, что руководило бы насъ въ нашемъ опытѣ. Оттого-то Платонъ категорически утверждалъ объ изначальномъ существованіи въ человѣческомъ духѣ руководящихъ предположеній для всякаго опыта, которыя предваряютъ его и безъ которыхъ, при незнаніи нами существующаго, никакой опытъ научнаго характера не былъ бы мыслимъ. Такимъ образомъ, самая возможность опыта обусловлена тѣмъ, что мы во всемъ исходимъ изъ предположеній, которыя уже
что мыслится нами под понятием и в понятии, есть и в действительности, оно существует и помимо мыслящего субъекта.
Каким же образом получаются у нас понятия? По мнению Платона, они не есть всецело продукт нашего мышления; они всегда уже имеются в нашем духе, но в Скрытом, как бы в дремлющем, состоянии. Стоит лишь нам поставить душу в недоумение по поводу чего-либо из существующего, как в ней тотчас начинается процесс выведения соответствующих понятий на свет сознания. Через диалектическое воспитание мы будим дремлющие в нашем духе зародыши истинного знания; только в систематическом упражнении функции суждения, в вопросах и ответах, возникает у нас, или правильнее, делается ясным чистое лишенное всякого чувственного содержания определение мышления, которое до этого, хотя и было, но лишь под порогом сознания. Внешняя действительность дает нам только повод для этого процесса выведения. При возникновении у нас понятия, например, красоты, мы несомненно должны были остановиться на некоторых прекрасных вещах, так как эти вещи и служили нам толчком, заставившим обратиться к выяснению указанного понятия. Однако, чтобы остановиться на прекрасных объектах, по мнению Платона, необходимо уже сознавать, хотя бы и неясно, что та или другая вещь прекрасна, иначе вся такая сторона вещей осталась бы совершенно незамеченной нами. Для этого же надобно иметь предварительно некоторый, еще пока смутно сознаваемый критерий прекрасного, некоторое понятие о красоте, предносящееся нашему духовному-оку, благодаря чему мы и остановились именно на прекрасных вещах. Если бы мы не обладали таким понятием ранее всякого опыта, то мы даже не сознавали бы, что данный объект прекрасен, и с этой точки зрения не могли бы изучать его и рассматривать, следовательно, в этом случае не имели бы никакой почвы, ничего того, что руководило бы нас в нашем опыте. Оттого-то Платон категорически утверждал об изначальном существовании в человеческом духе руководящих предположений для всякого опыта, которые предваряют его и без которых, при незнании нами существующего, никакой опыт научного характера не был бы мыслим. Таким образом, самая возможность опыта обусловлена тем, что мы во всём исходим из предположений, которые уже
