еістъ въ сужденіи, всегда есть понятіе частное въ сравненіи съ тѣмъ, которое стоитъ въ качествѣ предиката. Переходя отъ одного сужденія къ другому, ставя предикатъ предыдущаго — субъектомъ въ послѣдующемъ сужденіи, мы, такимъ образомъ, подвигаемся все ближе и ближе къ искомому, самому общему, верховному понятію, раскрываемъ все полнѣе его природу. Въ концѣ такого пути мы должны дойти до тожественнаго сужденія, въ которомъ обоими терминами будетъ самое общее и высшее, т. е. понятіе блага. Съ помощью сужденій, слѣдовательно, мы сводимъ одно понятіе на другое, болѣе общее и совершаемъ тотъ путь постиженія, о которомъ уже упоминали выше. Благодаря имъ наше познаніе дѣйствительно можетъ прогрессировать, такъ какъ въ этой формѣ логическаго процесса мы идемъ отъ частнаго къ общему, отъ того, что естъ слѣдствіе, къ тому, что опредѣляетъ это слѣдствіе, а мы уже узнаемъ, что вся задача познанія состоитъ въ томъ, чтобы отъ слѣдствія дойти до первопричины, отъ обусловленнаго придти къ обусловливающему. Сужденіе есть завершеніе нашего процесса познаванія чего-либо, такъ какъ въ немъ уже подведенъ частный случай,, (субъектъ), подъ общій законъ, (предикатъ), объясненъ такимъ закономъ, а это возможно только тогда, когда мы постигли и природу самого случая, и природу закона, опредѣляющаго его, и точно поняли отношеніе между тѣмъ и другимъ.
Въ виду крайне важнаго значенія сужденій, неудивительно, что Платонъ много разъ обращается въ своихъ произведеніяхъ къ вопросу о нихъ, ограничиваясь, впрочемъ, преимущественно отдѣльными, болѣе или менѣе цѣнными, замѣчаніями. Исключеніе въ этомъ отношеніи представляетъ діалогъ Софистъ, большая часть котораго посвящена цѣлому ученію о сужденіяхъ.
Хотя самый діалогъ и озаглавленъ Софистомъ, однако, на самомъ дѣлѣ, вопросъ о софистѣ составляетъ лишь периферіи его, центромъ же — служитъ изслѣдованіе о тѣхъ вопросахъ, которые должны занимать мысль истиннаго философа. Въ діалогѣ выполнено несомнѣнно двѣ темы: одна отвлеченно-философскаго характера, другая реальнаго, жизненнаго содержанія. Обѣ онѣ весьма искусно связаны въ одно стройное цѣлое вопросомъ о лжи и заблужденіи, одинаково важнымъ для той и другой.
Основною задачей всей философской части произведенія было приведеніе въ извѣстность условій возможности сужденій, а, слѣ
еист в суждении, всегда есть понятие частное в сравнении с тем, которое стоит в качестве предиката. Переходя от одного суждения к другому, ставя предикат предыдущего — субъектом в последующем суждении, мы, таким образом, подвигаемся всё ближе и ближе к искомому, самому общему, верховному понятию, раскрываем всё полнее его природу. В конце такого пути мы должны дойти до тожественного суждения, в котором обоими терминами будет самое общее и высшее, т. е. понятие блага. С помощью суждений, следовательно, мы сводим одно понятие на другое, более общее и совершаем тот путь постижения, о котором уже упоминали выше. Благодаря им наше познание действительно может прогрессировать, так как в этой форме логического процесса мы идем от частного к общему, от того, что ест следствие, к тому, что определяет это следствие, а мы уже узнаем, что вся задача познания состоит в том, чтобы от следствия дойти до первопричины, от обусловленного придти к обусловливающему. Суждение есть завершение нашего процесса познавания чего-либо, так как в нём уже подведен частный случай,, (субъект), под общий закон, (предикат), объяснен таким законом, а это возможно только тогда, когда мы постигли и природу самого случая, и природу закона, определяющего его, и точно поняли отношение между тем и другим.
В виду крайне важного значения суждений, неудивительно, что Платон много раз обращается в своих произведениях к вопросу о них, ограничиваясь, впрочем, преимущественно отдельными, более или менее ценными, замечаниями. Исключение в этом отношении представляет диалог Софист, большая часть которого посвящена целому учению о суждениях.
Хотя самый диалог и озаглавлен Софистом, однако, на самом деле, вопрос о софисте составляет лишь периферии его, центром же — служит исследование о тех вопросах, которые должны занимать мысль истинного философа. В диалоге выполнено несомненно две темы: одна отвлеченно-философского характера, другая реального, жизненного содержания. Обе они весьма искусно связаны в одно стройное целое вопросом о лжи и заблуждении, одинаково важным для той и другой.
Основною задачей всей философской части произведения было приведение в известность условий возможности суждений, а, сле
