еще въ ранней молодости. Боги, конечно, особенно уважаютъ это мужество ради любви, однакожъ болѣе B. удивляются, чувствуютъ удовольствіе и благотворятъ, когда любимецъ любитъ любителя, чѣмъ когда любитель любитъ любимца; потому что любитель божественнѣе послѣдняго, — онъ боговдохновенъ. Поэтому и Ахиллеса почтили они больше, чѣмъ Алкесту[1], — послали его на острова блаженныхъ. Итакъ, я говорю, что Эросъ изъ боговъ есть самый старшій, самый почтенный и самый вліятельный для доставленія мужества и счастія людямъ — какъ живущимъ, такъ и умершимъ.
Такую почти рѣчь, говоритъ, сказалъ Федръ; а послѣ C. Федра произносили другіе, которыхъ вспомнить онъ не могъ, и потому, оставивъ ихъ, передалъ рѣчь Павзанія[2]. Павзаній началъ такъ. Нехорошо, мнѣ кажется, Федръ, изложилъ ты намъ свою рѣчь, если она, просто за просто[3] состоитъ въ одной похвалѣ Эросу. Пускай ужъ такъ, еслибы Эросъ былъ одинъ; а то онъ вѣдь не одинъ: если же не одинъ, то правильнѣе будетъ
- ↑ Ахиллеса почтили они больше, чѣмъ Алкесту, — потому, то-есть, что послѣдняя рѣшилась умереть за свою любовь къ мужу, а первый предсталъ предъ лицо смерти за любовь къ Патроклу, какъ его любимецъ. Съ точки зрѣнія здраваго смысла, высшій героизмъ любви по праву принадлежитъ, конечно, Алкестѣ, а не Ахиллесу; потому что Ахиллесъ, мстя за смерть человѣка, который любилъ его, мстилъ за оскорбленіе собственнаго эгоизма. Но это-то и составляетъ софистическій характеръ рѣчи Федра.
- ↑ У Ксенофонта (Sympos. C. VIII) Сократъ говоритъ: καίτοι Παυσανίας γε, ὁ Ἀγάθωνος τοῦ ποιητοῦ ἐραστης ἀπολογούμενος ὑπὲρ τῶν ἀκρασίᾳ συνκυλινδουμένων, εἴρηкеν, ὡς καὶ στοάτευμα ἀνκιμώτατον ἂν γένοιτο ἐκ παιδικών τε καὶ ἐραστῶν. Основываясь на этомъ свидѣтельствѣ Ксенофонта, Тиршъ (Specim. de Plat. Sympos. p. 7) и другіе полагали, что Павзаній написалъ эротическое сочиненіе, въ которомъ защищалъ пользу любовной связи мальчиковъ съ людьми возрастными, и заключали, что приписываемая ему въ Платоновомъ Симпосіонѣ рѣчь есть не иное что, какъ очеркъ содержанія его книги. Но мнѣніе, будто Павзаніемъ написана была книга объ этомъ предметѣ, подвергается сомнѣнію самымъ Платоновымъ Симпосіономъ, въ которомъ мысль, приписываемую у Ксенофонта Павзанію, Платонъ, какъ мы видѣли, усвояетъ Федру. Вѣрнѣе, кажется, думать, что въ рѣчи Симпосіона, произнесенной Павзаніемъ, выражено просто нравственное настроеніе Павзанія, какъ оно проявлялось въ его жизни. Въ этомъ согласенъ съ нами и Атеней, v. 56.
- ↑ Просто за просто, ἀπλῶς οὕτως. О нарѣчіи οὕτως, когда оно употребляется εδικτικῶς, или per appositionem, см. выше. p. 176 D.
еще в ранней молодости. Боги, конечно, особенно уважают это мужество ради любви, однакож более B. удивляются, чувствуют удовольствие и благотворят, когда любимец любит любителя, чем когда любитель любит любимца; потому что любитель божественнее последнего, — он боговдохновен. Поэтому и Ахиллеса почтили они больше, чем Алкесту[1], — послали его на острова блаженных. Итак, я говорю, что Эрос из богов есть самый старший, самый почтенный и самый влиятельный для доставления мужества и счастья людям — как живущим, так и умершим.
Такую почти речь, говорит, сказал Федр; а после C. Федра произносили другие, которых вспомнить он не мог, и потому, оставив их, передал речь Павзания[2]. Павзаний начал так. Нехорошо, мне кажется, Федр, изложил ты нам свою речь, если она, просто-запросто[3] состоит в одной похвале Эросу. Пускай уж так, если бы Эрос был один; а то он ведь не один: если же не один, то правильнее будет
————————————
- ↑ Ахиллеса почтили они больше, чем Алкесту, — потому, то есть, что последняя решилась умереть за свою любовь к мужу, а первый предстал пред лицом смерти за любовь к Патроклу, как его любимец. С точки зрения здравого смысла, высший героизм любви по праву принадлежит, конечно, Алкесте, а не Ахиллесу; потому что Ахиллес, мстя за смерть человека, который любил его, мстил за оскорбление собственного эгоизма. Но это-то и составляет софистический характер речи Федра.
- ↑ У Ксенофонта (Sympos. C. VIII) Сократ говорит: καίτοι Παυσανίας γε, ὁ Ἀγάθωνος τοῦ ποιητοῦ ἐραστης ἀπολογούμενος ὑπὲρ τῶν ἀκρασίᾳ συνκυλινδουμένων, εἴρηкеν, ὡς καὶ στοάτευμα ἀνκιμώτατον ἂν γένοιτο ἐκ παιδικών τε καὶ ἐραστῶν. Основываясь на этом свидетельстве Ксенофонта, Тирш (Specim. de Plat. Sympos. p. 7) и другие полагали, что Павзаний написал эротическое сочинение, в котором защищал пользу любовной связи мальчиков с людьми возрастными, и заключали, что приписываемая ему в Платоновом Симпосионе речь есть не иное что, как очерк содержания его книги. Но мнение, будто Павзанием написана была книга об этом предмете, подвергается сомнению самым Платоновым Симпосионом, в котором мысль, приписываемую у Ксенофонта Павзанию, Платон, как мы видели, усвояет Федру. Вернее, кажется, думать, что в речи Симпосиона, произнесенной Павзанием, выражено просто нравственное настроение Павзания, как оно проявлялось в его жизни. В этом согласен с нами и Атеней, v. 56.
- ↑ Просто-запросто, ἀπλῶς οὕτως. О наречии οὕτως, когда оно употребляется εδικτικῶς, или per appositionem, см. выше. p. 176 D.
