чала. Помнишь ли, что мужество, при самомъ вступленіи въ разговоръ, мы понимали, какъ часть добродѣтели?
Ник. Конечно.
Сокр. Но въ своихъ отвѣтахъ разумѣлъ ли ты ее, какъ часть, какъ одну изъ другихъ частей, которыя всѣ вмѣстѣ называются добродѣтелію?
Ник. Не иначе.
Сокр. Слѣдовательно ты говоришь то же, что я? А я къ мужеству причисляю разсудительность, справедливость и другое тому подобное: такъ ли и ты?
Ник. Конечно.
B.Сокр. Помни же, что въ этомъ мы согласились. Теперь разсмотримъ: чего надобно бояться, и на что отваживаться? можетъ быть въ этомъ отношеніи ты думаешь одно, а мы — другое. Итакъ, выслушай наше мнѣніе, и потомъ, если не примешь его, предложи свое. Мы думаемъ, что вещь которой надобно бояться, внушаетъ страхъ, а та, на которую до́лжно отваживаться, не внушаетъ страха. Но что внушаетъ страхъ, то угрожаетъ не прошедшимъ и не настоящимъ, а будущимъ зломъ; потому что страхъ есть чаяніе будущаго зла. Не такъ ли и тебѣ кажется, Лахесъ?
Лах. Безъ сомнѣнія, Сократъ.
C.Сокр. Вотъ же наше мнѣніе, Никіасъ: то, чего должно бояться, по нашему, есть будущее зло; напротивъ то, на что надобно отваживаться, мы понимаемъ, какъ будущее не-зло, или добро. А ты такъ, или иначе думаешь?
Ник. Такъ.
Сокр. И знаніе это называешь мужествомъ?
Ник. Непремѣнно.
Сокр. Разсмотримъ еще третье обстоятельство[1]: согласимся ли и въ немъ?
- ↑ Третье обстоятельство. Первое было то, что мужество есть часть добродѣтели; второе то, что достойное страха есть будущее зло, а не страшное — будущее добро; третье то, что знаніе каждой вещи относится ко всѣмъ временамъ.
чала. Помнишь ли, что мужество, при самом вступлении в разговор, мы понимали, как часть добродетели?
Ник. Конечно.
Сокр. Но в своих ответах разумел ли ты ее, как часть, как одну из других частей, которые все вместе называются добродетелию?
Ник. Не иначе.
Сокр. Следовательно ты говоришь то же, что я? А я к мужеству причисляю рассудительность, справедливость и другое тому подобное: так ли и ты?
Ник. Конечно.
B.Сокр. Помни же, что в этом мы согласились. Теперь рассмотрим: чего надобно бояться, и на что отваживаться? может быть в этом отношении ты думаешь одно, а мы — другое. Итак, выслушай наше мнение, и потом, если не примешь его, предложи свое. Мы думаем, что вещь которой надобно бояться, внушает страх, а та, на которую до́лжно отваживаться, не внушает страха. Но что внушает страх, то угрожает не прошедшим и не настоящим, а будущим злом; потому что страх есть чаяние будущего зла. Не так ли и тебе кажется, Лахес?
Лах. Без сомнения, Сократ.
C.Сокр. Вот же наше мнение, Никиас: то, чего должно бояться, по нашему, есть будущее зло; напротив то, на что надобно отваживаться, мы понимаем, как будущее не-зло, или добро. А ты так, или иначе думаешь?
Ник. Так.
Сокр. И знание это называешь мужеством?
Ник. Непременно.
Сокр. Рассмотрим еще третье обстоятельство[1]: согласимся ли и в нём?
————————————
- ↑ Третье обстоятельство. Первое было то, что мужество есть часть добродетели; второе то, что достойное страха есть будущее зло, а не страшное — будущее добро; третье то, что знание каждой вещи относится ко всем временам.
