Въ самомъ дѣлѣ, если можешь объяснить мнѣ, что бываетъ именно такъ, какъ ты говоришь; то объясни.
Сокр. Но вѣдь это не легко: впрочемъ для тебя — постараюсь; только позови сюда, кого хочешь, одного изъ этого множества слугъ твоихъ[1], чтобы на немъ показать тебѣ.
Мен. Изволь. — Поди сюда.
Сокр. Но Грекъ ли[2] онъ и говоритъ ли погречески?
Мен. Даже очень изрядно; — въ моемъ домѣ и родился.
Сокр. Замѣчай же, какъ тебѣ покажется: станетъ ли онъ припоминать, или будетъ учиться у меня?
Мен. Хорошо, буду замѣчать.
Сокр. Скажи-ка мнѣ, мальчикъ: знаешь ли ты, что четвероугольное пространство таково[3]?
- ↑ Такъ какъ Менонъ принадлежалъ къ знаменитому и богатому дому; то, по обычаю древнихъ аристократовъ, за нимъ всюду слѣдовала цѣлая толпа слугъ. Сравн. прим. къ Протагору. стр. 52.
- ↑ Но Грекъ ли онъ? ἑλλην μὲν ὲστι; частицу μὲν я выражаю союзомъ но. Такъ употребляется она въ рѣчи вопросительной, когда предложеніе, въ которомъ должно бы стоять μὲν, умалчивается. Поэтому μὲν, находясь въ апотазисѣ, служитъ намекомъ на пропущенный протазисъ. Сократъ какбы такъ говоритъ: ἐκάλεσάς μεν, αλλ´ ἤ ἐλλην ἑστι; подобное употребленіе частицы μἐν см. Charm. 153. C. и мое примѣч. къ сему мѣсту. Theaet. p. 161. E. Aristoph. Avv. v. 1214 Eurip. Med. v. 976. 1119.
- ↑ Этимъ вопросомъ начинается доказательство Сократа, что человѣкъ не познаетъ, а только припоминаетъ частныя истины. Нѣтъ сомнѣнія, что Платонъ, въ угодность своимъ началамъ, предлагалъ его прямо и серіезно, а не иронически, какъ кажется Штальбому и нѣкоторымъ другимъ критикамъ. Между тѣмъ, кто не видитъ, что мальчикъ, неучившійся геометріи, схватываетъ геометрическія истины, только чрезъ особенную ясность и вразумительность Сократовыхъ вопросовъ? Такимъ доказательствомъ — и еще съ большимъ правомъ — могъ бы воспользоваться Кантъ въ своей теоріи пространства и времени, какъ субъективныхъ формъ нашего духа; потому что пространство и время, откуда бы впрочемъ они ни происходили, непремѣнно лежатъ въ основаніи нетолько математическихъ, но и всѣхъ дискурсивныхъ познаній. Чтобы вѣрно понять, какимъ образомъ Сократъ возбуждалъ въ мальчикѣ сознаніе геометрическихъ началъ, надобно представить, что сперва онъ начерталъ на пескѣ какой нибудь квадратъ abcd и, предположивъ, что каждая сторона его равняется двумъ футамъ, нашелъ, что площадь его равна четыремъ футамъ. Потомъ спросилъ: каковы должны быть стороны квадрата, который былъ бы вдвое больше этого? Мальчику должно было показаться, что двойное пространство должно происходить и отъ удвоенныхъ сторонъ. Тогда Сократъ въ самомъ дѣлѣ удвояетъ стороны и построяетъ квадратъ aefg, про-
В самом деле, если можешь объяснить мне, что бывает именно так, как ты говоришь; то объясни.
Сокр. Но ведь это не легко: впрочем для тебя — постараюсь; только позови сюда, кого хочешь, одного из этого множества слуг твоих[1], чтобы на нём показать тебе.
Мен. Изволь. — Поди сюда.
Сокр. Но Грек ли[2] он и говорит ли по-гречески?
Мен. Даже очень изрядно; — в моем доме и родился.
Сокр. Замечай же, как тебе покажется: станет ли он припоминать, или будет учиться у меня?
Мен. Хорошо, буду замечать.
Сокр. Скажи-ка мне, мальчик: знаешь ли ты, что четвероугольное пространство таково[3]?
————————————
- ↑ Так как Менон принадлежал к знаменитому и богатому дому; то, по обычаю древних аристократов, за ним всюду следовала целая толпа слуг. Сравн. прим. к Протагору. стр. 52.
- ↑ Но Грек ли он? ἑλλην μὲν ὲστι; частицу μὲν я выражаю союзом но. Так употребляется она в речи вопросительной, когда предложение, в котором должно бы стоять μὲν, умалчивается. Поэтому μὲν, находясь в апотазисе, служит намеком на пропущенный протазис. Сократ как бы так говорит: ἐκάλεσάς μεν, αλλ´ ἤ ἐλλην ἑστι; подобное употребление частицы μἐν см. Charm. 153. C. и мое примеч. к сему месту. Theaet. p. 161. E. Aristoph. Avv. v. 1214 Eurip. Med. v. 976. 1119.
- ↑ Этим вопросом начинается доказательство Сократа, что человек не познает, а только припоминает частные истины. Нет сомнения, что Платон, в угодность своим началам, предлагал его прямо и сериезно, а не иронически, как кажется Штальбому и некоторым другим критикам. Между тем, кто не видит, что мальчик, неучившийся геометрии, схватывает геометрические истины, только чрез особенную ясность и вразумительность Сократовых вопросов? Таким доказательством — и еще с большим правом — мог бы воспользоваться Кант в своей теории пространства и времени, как субъективных форм нашего духа; потому что пространство и время, откуда бы впрочем они ни происходили, непременно лежат в основании нетолько математических, но и всех дискурсивных познаний. Чтобы верно понять, каким образом Сократ возбуждал в мальчике сознание геометрических начал, надобно представить, что сперва он начертал на песке какой-нибудь квадрат abcd и, предположив, что каждая сторона его равняется двум футам, нашел, что площадь его равна четырем футам. Потом спросил: каковы должны быть стороны квадрата, который был бы вдвое больше этого? Мальчику должно было показаться, что двойное пространство должно происходить и от удвоенных сторон. Тогда Сократ в самом деле удвояет стороны и построяет квадрат aefg, про-
